— Норлан… — Къяра судорожно сглотнула, — я всегда знала, что ты еще жестче чем отец… но я все равно не понимаю… Зачем тебе необоснованная жестокость? Ты ведь сам сказал, что она тебя любит, почему ты не можешь сыграть на этом и, используя это чувство, добиться повиновения?

— Ты уже добилась, с Каем… Правда, замечательно вышло? Он безумно тебя любит… и безумно покорен… от слов "без ума", и ты также "без ума" этим пользуешься.

— До чего ты ядовитый…

— До чего?

— До мозга костей! У тебя есть хоть одна слабость?

— Да, есть одна — ты. Не будь этой слабости, ты б уже лежала в могиле, а я не перед тобой тут униженно оправдывался и к твоему разуму взывал, а смотрел бы в горах на звезды.

— Я, его слабость… как же… ты, как и отец, видишь во мне лишь идеальную Владетельницу… и не более того. Ладно, хочешь, чтоб я ей хвост ободрала, и ее заставила это делать — сделаю… Снимай с нее сферу и приведи ее в чувство, — скривилась Къяра.

— Как прикажете, Владетельница, — склонился обилайт, убирая рукой сферу нераспространения над Хилтор.

Хилтор поспешно одевалась. Одевшись, она подошла к Владетельнице и опустилась на колени:

— Благодарю Вас, — склонилась она к полу и поцеловала мысок ее туфельки.

— Можешь встать, завтра придешь. Сегодня ты вела себя отвратительно, — раздраженно проговорила Владетельница.

Хилтор поднялась и, пятясь задом к выходу, испуганно спросила — Мне во сколько можно придти завтра и куда?

— В десять, сюда, — Владетельница отвернулась.

— Да, Владетельница, — Хилтор с поклоном вышла.

— Умница… — прокомментировал, стоявший у окна обилайт, — я даже не ожидал.

— Я рада, что тебе понравилось, — все еще раздраженно произнесла Къяра, — Что еще и кому я должна сегодня ободрать? Или же мне можно, наконец, отдохнуть?

— Можно отдохнуть, мое сокровище… Там где ты хочешь и так как пожелаешь.

— И какой же у меня есть выбор? — явно более миролюбивым тоном проговорила Къяра.

— Выбор у тебя большой. Можешь, вернуться к Каю, можешь, идти в апартаменты отца, а можешь, остаться здесь и поужинать со мной. Правда уже поздно для ужина, но мы с тобой еще не ели. Хотя может, ты и поела с Каем, не знаю…

— Нет, не ела.

— А зря. Могла бы его заставить накормить тебя, хоть какая-то польза была бы… Чего сбежала-то от него?

— Не сбежала. Дождалась, чтобы он насладился в полной мере моим присутствием, и ушла.

— И как же это он тебя отпустил?

— Я сказала ему, что теперь буду часто бывать в обители и соответственно бывать чаще у него. Если только ты не заподозришь ничего, и не нажалуешься отцу, что я неподобающе веду себя в обители… А так как ты отдал мне апартаменты отца и настаиваешь, чтобы я ночевала там, то мне придется это делать. Принял он это не сразу, но его истерика по поводу: ты теперь Владетельница, тебе должно быть позволено все, была краткой и непродолжительной. Уже через час, сломленный тем, что я не амортизирую его попытки удушиться на моем кабалите, он успокоился и стал целовать мне ручки, клятвенно обещая, что он будет покорен, довольствуется моими краткими посещениями, и будет вести себя так, чтобы ты не заподозрил ничего.

— Так ты удовлетворена?

— Я устала… Как же я устала от него, Норлан. Эти несколько часов с ним вымотали меня как сутки тренировок не выматывали… Только не говори ничего… я все твои комментарии по этому поводу и без тебя знаю.

— Не буду комментировать, я обещал, что не буду вмешиваться. Хочу лишь предупредить, что когда он поймет, что ты много времени проводишь со мной, будет хуже…

— Пусть понимает, Норлан, все равно хуже уже некуда… Он вряд ли сможет придумать еще что-то.

— Сможет. Мой сын, Къяра, достаточно умен, только ты, к сожалению, не даешь развиваться его уму в нужном направлении, поэтому он использует его совсем для другого…

— Опять виновата я…

— А кто? На нем твой кабалит, моя Лаона.

— Как? Как ты назвал меня?

— Ты слышала…

— Я слышала, но не могу поверить собственным ушам. Ты назвал меня мифической звездой, появление которой предсказывает одновременно счастье и гибель, тому, кто ее увидел? Звездой, которую бояться увидеть все, смотрящие на небо? Я всегда удивлялась, как можно было придумать такое: счастье и смерть одновременно? Но это лишь миф, Норлан… ее нет.

— Для меня, мое сокровище, ты — это она.

— Прекрати, Норлан… я не хочу быть причиной твоей гибели… не говори так…

— Ты ей уже стала… Я умер тогда… на краю расщелины… как только воочию увидел тебя, летящую вниз… поэтому смерти я больше не боюсь… для меня ее больше нет. Теперь осталось лишь счастье, пусть и недолгое.

— Почему недолгое? Звезды ведь молчат про наше счастье… Поэтому только от нас с тобой зависит каким оно будет, — улыбнулась Къяра.

— Это точно, — улыбнулся ей в ответ Норлан и добавил, — Я-то знаю, что они молчат, а вот когда ты спросить успела?