– Когда испробуем, Аристарх Петрович?
– спросил Аркадий, заканчивая возиться с непослушным пучком проводов.

Профессор вынул из кармашка жилетки часы, откинул крышку и, полюбовавшись на циферблат, изрёк:

– А вот сегодня вечерком и испробуем, Аркаша. Как только энергии в накопителе набёрется достаточно...

Дементьев улыбнулся блаженной улыбкой усталого, но вполне довольного человека.

Маленький русский городок, год 2009-й.

Я держал в руках судебное постановление и грустно смотрел на ровные строчки жалящих прямо в сердце фраз. Банкрот! Есть что-то противное в этом слове, особенно для сорокалетнего мужика, привыкшего полагаться только на себя и удачу. Будто расписался в полной несостоятельности и никчемности.

А как всё хорошо начиналось! Я открыл маленькую строительную фирмочку, практически с нуля, с активом в виде полученного с прошлой работы расчёта и моих мозгов. Как человек современный начал с того, что купил подходящий домен, лично сделал простенький, но информативный сайт, нашёл толковых работяг, которые мало пили и много вкалывали. Первый заказ был на скромную сумму, но мы выполнили качественно и в срок, подрядчику это понравилось, он стал потихоньку подкидывать другие работы. Потом методом случайного тыка, благодаря сайту, на нас вышли более крупные заказчики. С тех пор дела завертелись. Нет, не скажу, что всё было благополучно, фирму кидали и не раз, однако мы развивались и мало-помалу богатели. С одинаковым усердием я строил торговые центры и ангары цехов. Казалось вот оно, счастье, но... Наступил високосный 2008 год, начался он вполне нормально, темпы росли, договоры заключались, правда, ещё летом почувствовалось некоторая нервозность, зато потом наступил настоящий швах.

Сперва полетели конторы, занимавшиеся металлом, потом пришёл и наш черёд. Стройка умерла. Я из кожи вон лез, чтобы остаться на плаву, хватался за любую соломинку, но в итоге всё больше и больше залезал в долги. И теперь, сидя на кухни квартиры, оставленной под залог банку, который и сам-то дышал на ладан, долго курил, глядя мутным взором на открытую бутылку дорогого португальского вина. Хмель не шёл, отказывался приходить, а с ним не приходило и такое нужное забытьё.

Бросить всё и уехать в деревню? Засадить поле картошкой, огород - морковкой и луком, гнать самогонку и глушить её долгими вечерами... Заманчиво, но и там найдут.

Зазвонил мобильник, я специально покупал дешёвенькие, без наворотов, зная, что чем дороже телефон и чем больше в него понапихано, тем сложнее ожидать главного - нормальной связи. На экране высветился незнакомый номер - пустые абстрактные цифры, скрывающие в себе всё что угодно, но только не добрые вести. Я налил в бокал вина и отпил, не чувствуя букет. Старая 'симка' давно выброшена за ненадобностью, надоели звонки из банков и от кредиторов, новый номер сообщил узкому, очень узкому кругу друзей и вот - звонок от таинственного кого-то. Значит, нашли, вычислили, гады. Или заложил кто-то из своих, не выдержал, сдался, продал... Я допил вино, вытер мокрые губы и побрёл в ванную, сопровождаемый долгими настойчивыми трелями.

Пошли все! Не буду брать! Ни за что не буду!

Вино закончилось, а я оставался трезв как стёклышко. В пустом портмоне только визитки тех, чьи услуги мне никогда уже не понадобятся, в кармане мелочь. Я высыпал на ладонь несколько пятаков и юбилейную десятку. Полученной суммы хватит на три поездки в автобусе или бутылку дрянного пива. Что мне сейчас важней? Пожалуй, пиво.

Я направился к выходу, но в дверь зазвонили. Понятно, увидели свет в окне и явились. Шакалы! И ведь знают, что взять с меня нечего, разве что не первой свежести джинсы, трусы, пропахшие носки и турецкую футболку с незашитой дыркой, может, что-то ещё. И большой старинный шкаф, купленный лет пять назад. С детства люблю антикварные вещи, правда, денег на стоящие покупки никогда не хватало. А тут заскочил как-то в лавчонку, сбывающую недорогую мебель, увидел творение чьих-то рук и просто влюбился. Даже не знаю, что на меня нашло, но я с лёгкостью простился с запрошенными деньгами. Жена, конечно, ругалась, ей шкаф не нравился, не вписывался в светлую и воздушную обстановку семейного гнёздышка.

Жена... всё, что от неё осталось - запах духов в некогда общей спальне. И понимание, что не мне её винить. Я изображал мужа, вечно занятого работой, она с показным радушием выполняла обязанности хранительницы очага. Походы по гостям и ресторанам в редкие выходные, поездка в обязательные Египет и Турцию и всё... Нормальных человеческих отношений так и не сложилось. Мы были чужими под одной крышей, ненужными друг другу. Даже детьми обзавестись не успели. Впрочем, оно и к лучшему.

Как только финансовое положение дало течь, она ушла к маме. Я краем уха слышал, что вроде нашла себе кого-то. Ладно, надеюсь, ей повезло больше, чем мне.

В дверь заколотили, дубасили руками и ногами. Ещё немного и она полетит с петель. Я так и не удосужился поставить попрочней, понадеялся на сидящего внизу консьержа, выполнявшего заодно и роль присмотрщика за квартирами. В этом доме не воровали.

Кто-то стал выкрикивать угрозы и проклятия в мой адрес. Понятно, я даже знаю кто это. Увы, им от меня нужно немногое из того, что осталось.

На Руси испокон веков принято встречать смерть в чистой рубахе. Кажется, в шкафу одна завалялась. Я берёг её будто специально для такого случая. Она одиноко висела на вешалке, ждала звёздного часа. Ну вот, он наступил.

Я снял футболку, бросил её на кровать, подошёл к шкафу и распахнул дверцу.

Маленький русский городок, год 1909-й.

– Запускайте, Аркаша, - профессор тряхнул головой и прядь длинных, без единой седины, волос упала ему на глаза.

– Поехали, Аристарх Петрович, - помощник потянул за рукоятку рубильника.

Она с щелчком встала в верхнее положение.

Послышался монотонный гул, пол заходил ходуном, оба чёрных шкафа завибрировали в такт утробной 'музыки'.

– Я всё же не могу понять, Аристарх Петрович, что в итоге будет?
– с любопытством и некоторой опаской спросил поручик, допущенный в святая святых.