Необходимо учитывать, однако, что среди данных Богом повелений (в так называемом законе Моисеевом) были как вечные и неизменные, так и временные, преходящие. «Прежде всего, — замечает Б. П. Вышеславцев, — закон Моисеев объемлет не только религиозный ритуал, но также право, нравственность и государственность еврейской нации» [12] . В «Вестминстерском исповедании» эта мысль выражена следующим образом: «Помимо этого закона, обычно называемого нравственным, Богу было угодно дать народу Израиля, как незрелой и несовершенной Церкви, обрядовые законы… Со времени Нового Завета все обрядовые законы отменены… Нравственный закон навечно обязывает всех, как оправданных, так и всех прочих подчиняться ему» [13] . Итак, в законе Моисеевом необходимо различать то, что являлось «тенью будущего» (Кол. 2:17) и представляло значимость только «до пришествия семени» (Гал. 3:19), и то, что остается неизменным и по сей день. Хотя существует и иное мнение относительно этого вопроса. Так, в одном из полемических изданий начала XX столетия можно прочесть следующее: «В. Что должно говорить адвентистам на эти рассуждения их? О. Прежде всего, эти рассуждения адвентистов — чистая выдумка их, и о ней нигде не написано… Во–вторых, адвентисты совершенно неправильно делят ветхозаветный закон на Заповеди Божий и закон Моисеев» [14] . Но действительно ли утверждение о «вечном» и «временном» является «выдумкой адвентистов, и о ней нигде не написано?» Обратимся к свидетельству Священного Писания. Согласно библейскому повествованию, Господь повелевает Моисею отделить Декалог от гражданского и обрядового законов:

«И обратился я, и сошел с горы, и положил скрижали в ковчег, который я сделал, чтоб они там были, как повелел Господь» (Втор. 10:5). На Синае был дан нравственный закон, выраженный в десяти заповедях. «Именно он был дан Богом на горе Синай в десяти заповедях, записанных на двух скрижалях. Первые четыре заповеди касались нашего долга по отношению к Богу, остальные шесть заповедей — нашего долга по отношению к людям» [15] . Другие же постановления Божьи были положены справа от ковчега: «Возьмите сию книгу закона, и положите ее одесную ковчега завета Господа, Бога Вашего, и она там будет свидетельством против тебя» (Втор. 31:26). Как раз гражданский и обрядовый законы и были упразднены на кресте. «Заповеди рабства, — пишет Ириней Лионский, — (Бог) отдельно дал через Моисея народу… Эти последние, которые были даны им в рабство и как знамения, Он отменил Новым Заветом свободы. Естественные же, благородные и всем общие (заповеди), Он расширил и умножил, независтно и щедро даруя людям через усыновление знать Бога Отца и любить Его всем сердцем и без противления следовать Его Слову, воздерживаясь не только от худых дел, но и от пожеланий к ним» [16] . А вот как об этом говорит ап. Павел: «Истребив бывшее о нас рукописание, которое было против нас, и Он взял его от среды и пригвоздил ко кресту» (Кол.2:14). В то время, как нравственный закон, согласно ап. Иакову, остался обязательным для христиан: «Кто соблюдет весь закон и согрешит в одном чем–нибудь, тот становится виновным во всем законе» (Иак. 2:10). И далее, чтобы не возникло сомнения, о каком именно законе здесь говорится, ап. Иаков указывает, что речь идет о десятисловии: «Ибо Тот же, Кто сказал «не прелюбодействуй», сказал и «не убей», посему если ты не прелюбодействуешь, но убьешь, то ты также преступник закона» (Иак. 2:11).

Если обратиться к земной жизни Спасителя Христа, то можно увидеть, что для Него «закон и пророки» одинаково важны. Иисус Христос никогда не выступал против Декалога, Он лишь обличал лицемерие и неправильное отношение к закону в среде иудеев. «В сознании Самого Христа, — замечает С. Н. Трубецкой, новый закон, новые заповеди, которые Он принес, не нарушают ветхого закона и пророков: Он пришел не нарушить их, а исполнить. Заповедь полной правдивости, отменяя клятву, не нарушает ее святости; заповедь любви к врагам не нарушает заповеди любви к ближнему; заповеди незлобия и духовного целомудрия не нарушают, а исполняют собою древние заповеди «не убей» и «не прелюбодействуй». Полемика Христа направлена не против закона, а против ложного отношения к святыне закона со стороны народа и в особенности со стороны учителей Израилевых, заменивших заповеди Божий преданиями человеческими» [17] . Мнение, выраженное православным мыслителем, вполне разделяют католики и протестанты. Приведу лишь два высказывания. Вот что об отношении Христа к закону говорится в «Катехизисе Католической Церкви»: «Своей жизнью и Своей проповедью Христос подтвердил незыблемость Декалога» [18] . В «Вестминстерском Исповедании» можно прочесть следующее: «Христос в Евангелии никоим образом не отменяет закон, но утверждает его» [19] .

Но вернемся к вопросу о вечном и преходящем в законе. Если обратиться к истории Церкви, то можно увидеть, что многие из мыслителей и богословов, как восточной, так и западной традиций, проводили четкую грань между нравственными и гражданско–обрядовыми законами. В конце II века Ириней Лионский в своем известном сочинении «Против ересей» писал: «Господь предписал любить Бога и научил справедливости к ближнему, чтобы человек был справедливым и достойным Бога. Так, Декалогом Бог готовил человека стать Божьим другом и иметь одно сердце с ближним… Слова Декалога так же неизменно остаются и у нас (христиан). Они не только не отменены, но расширены и развиты явлением Господа во плоти» [20] . В другом месте Ириней, на примере слов Спасителя, опровергает мнение об упразднении нравственного закона: «И что Господь естественные (заповеди) Закона, которыми человек оправдывается и которые до законодательства соблюдали оправдавшиеся верою и угодившие Богу, не разрушил, но распространил и восполнил, это открывается из Его слов: «Сказано древним, — говорит Он, — не прелюбодействуй, а Я говорю вам, что всякий, кто посмотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем»… Все это содержит не отрицание и разрушение прежнего… но восполнение и распространение… А что Он повелевал воздерживаться не только от дел, запрещенных законом, но и от пожеланий их, это не противно закону, как я сказал, и свойственно тому, кто не разрушает Закон, но восполняет, расширяет и распространяет» [21] . А вот что в XIX веке писал арх. Макарий: «Должно присовокупить, что отменение обрядового и гражданского закона Моисеева Христом Спасителем было неизбежно. Обрядовый закон как имевший смысл только преобразовательный, естественно, потерял свое значение с пришествием Мессии… Один нравственный закон, как основывающийся на самой нравственной природе человека, и как совершенно сходный, по существу своему, и даже тождественный с законом Христовым, мог соединиться с последним и сохранить в нем свое значение» [22] . Об этом же говорит и игумен Филарет: «В законе Моисеевом нужно различать две стороны: I — религиозно–нравственную и II — религиозно–обрядовую, тесно связанную с историей и бытом еврейского народа. Конечно, вторая сторона для нас, христиан, отошла в прошлое — отошли национально–обрядовые правила и законы. Но религиозно–нравственные законы Моисея сохранили всю свою силу и в христианстве. Поэтому все десять заповедей закона Моисеева обязательны для христиан, и христианство их не отменило. Наоборот, христианство научило людей понимать заповеди не внешне — буквально, в порядке слепого рабского послушания и внешнего исполнения их, а раскрыло их глубинный смысл и научило совершенному их пониманию и исполнению» [23] . В «Пространном христианском катехизисе» митрополита Филарета можно прочесть следующее: «Вопрос: если заповеди сии даны народу израильскому, то должно ли и нам поступать по ним? Ответ: Должно. Потому что в сущности своей они суть тот же закон, который, по словам ап. Павла, написан в сердцах у всех человеков, дабы все поступали по нему. Вопрос: Иисус Христос учил ли поступать по десяти заповедям? Ответ: Он повелевал для получения жизни вечной сохранять заповеди и учил понимать и исполнять их совершеннее, нежели до Него их понимали» [24] . В целом, «Иисус Христос, — пишет прот. Владимир Глиндский, — всем своим учением выделил и возвысил духовную сторону ветхозаветных заповедей, отвергнув обрядовый закон евреев, в котором они преимущественно и видели творение воли Божией» [25] .

А вот что говорит по этому вопросу вероучение адвентистов седьмого дня: «Когда Христос умер, Он исполнил пророческий символизм системы жертвоприношений, образ встретился с первообразом и церемониальному закону был положен конец… он служил временной цели и был установлен для народа Божьего до «времени исправления» (Евр.9:10), до времени, когда умер Христос, истинный Агнец Божий. Со смертью Христа юрисдикция церемониального закона закончилась… Смерть Христа, положив конец авторитету церемониального закона, в то же время утвердила авторитет Десяти Заповедей» [26] .

Как видно из опыта церковного прочтения Священного Писания, со смертью Спасителя были упразднены церемониальный и гражданский законы. Что касается Декалога, то Иисус Христос раскрыл более глубокий смысл каждой из десяти заповедей. Тех заповедей, которые помогают в духовном взрослении верующего человека. И поэтому важность Закона Божьего трудно переоценить.

О непреходящем значении и общеобязательности Закона Божьего единогласно пишут как отцы и учителя неразделенной Церкви, так и современные богословы. Приведу наиболее интересные высказывания. В литературном памятнике конца первого века «Послании Варнавы» можно прочесть следующее: «Будем размышлять о страхе Божием и подвизаться в соблюдении заповедей Господа» (IV глава) [27] . Подвижник древней церкви Антоний Великий (250—355) поучал: «Не оставляй воли Божией, чтобы исполнить волю людей. Божией заповеди не нарушай из уважения к дружбе человеческой» [28] . Василий Великий (IVb.) в «Нравственных правилах» указывает на распространенное заблуждение, согласно которому достаточно лишь верить в Бога, а соблюдение заповедей не обязательно. Вот как он разоблачает это заблуждение: «Если кто исповедует, по видимому Господа и слушает Его учение, но заповедям Его не повинуется; то он осужден, хотя бы по особому домостроительству дано было ему иметь и духовные дарования» [29] . И в этом смысле он подтверждает апостольское свидетельство: «Кто говорит: «Я познал Бога», но заповедей Его не соблюдает, тот лжец и нет в том истины; а кто соблюдает слово Его, в том истинно любовь Божия совершилась: из сего узнаем, что мы в Нем» (1 Ин 2:4,5). Более того, в 19-м правиле Василий Великий призывает оставаться послушным Закону Божьему, невзирая ни на какие жизненные обстоятельства: «Исполняющий заповедь не должен слушать препятствующих, хотя они ближние, но обязан держаться принятого намерения» [30] . Еще один глубокий мыслитель и богослов IV века, Ефрем Сирин, дает точную характеристику состоянию грешника, противящегося повелениям Господним: «По наружности мы смиренны, а по нраву жестоки и бесчеловечны; по наружности мы благоговейны, а по нраву враги; по наружности дружелюбны, а по нраву ненавистники; по наружности подвижники, а по нраву тля для подвижников; по наружности постники, а по нраву морские разбойники; по наружности целомудренны, а в сердце прелюбодеи; по наружности советники, а по нраву совратители; по наружности безмолвники, а в сердце бродяги; по наружности простодушны, а по нраву опасны — отчего так? Оттого, что не имеем страха Божия перед очами своими, и заповедей Господних или не знаем, или, зная, перетолковываем в угоду себе» [31] . Поэтому христиане, «всецело предавшие себя Богу, — продолжает Ефрем Сирин, — должны по мере сил своих исполнять все заповеди». А вот как поучал святитель Феофан Затворник (1825- 1894): «Надобно исполнять заповеди, и исполнять все… в исполнении заповедей — основание спасения» [32] .

Что касается эпохи Реформации, то ее наиболее яркие вдохновители также говорили о необходимости послушания Закону Божьему. К примеру, Жан Кальвин (1509–1564) в смирении признавал, что христианам «требуются немалые усилия, чтобы… почти забыв о себе, менее всего о себе заботясь, направлять все свое рвение на то, чтобы повиноваться Богу и Его заповедям» [33] . Можно вспомнить и известные слова Мартина Лютера (1483–1546): «Если устранить Закон, то никто не может знать -кто такой Христос и что Он совершил… дьявол через антиномизм стремился устранить не Закон, но Христа, Исполнителя Закона» [34] .

А вот что по этому поводу говорили более поздние протестантские мыслители. Обосновывая догмы методизма, Джон Весли (1703–1791) писал: «Исполнение Божиих повелений — это высшее проявление его (методиста) желаний, каждый день слава и честь его. Он постоянно следит за тем, что является высшим преимуществом ангелов: исполнять Его заповеди и слышать Его голос. Исполнение заповедей Господних является его насущным желанием. Любовь является источником и силой его послушания Богу. Любя Бога от всего сердца, он, естественно, и служит Ему всей силой» [35] . «Этот закон непреложен, — замечает Wallace, ибо находится в гармонии с неизменной сущностью Божией. Бог желает, чтобы люди отражали святость Его характера… То, что было всегда, пребудет вовек» [36] . Чарльз Сперджен (1834–1892) в одной из своих проповедей говорит: «Ни один законодатель не смог бы издать такой закон, каким является Десятисловие. Это совершенный закон. Все самые справедливые человеческие законы можно разглядеть между строк этого немногословного свода нравственности, добра и совершенства, в котором выражено все, что Бог хочет дать людям, и все лучшее, что есть у людей» [37] . Наконец, Марк Финли, современный адвентистский проповедник, справедливо указывает на то, что «принижение Божьего Закона, умаление его авторитета или изменение его наставлений немыслимы. Но Бог ясно говорит о том, что Церковь попытается сделать это в своем отступничестве. Так и произошло» [38] .