Все трое направились к ворочавшейся почти в центре лагеря огромной туше, которую окружили самые смелые воины семьи Тайса. Там же были братья Томэо и ее дядя Торинга. Зверь как раз доедал одного из телохранителей императора. Несчастный подошел слишком близко и не успел отскочить, когда дракон, выгнув шею, метнулся вперед и вонзил прямые треугольные зубы в человеческое тело. Остальные, видя, какая участь постигла их товарища, попятились и образовали вокруг ящера ощетиненное сталью живое кольцо. Дракону, однако, было все нипочем — отведав крови, монстр раззадорился и восвояси не собирался. Треугольная голова поворачивалась из стороны в сторону, все, что шевелится, ящер считал своей добычей.

Конан, увлекая за собой Мораддина и Томэо, пробился сквозь неплотный строй ополченцев семьи Тайса и оказался чуть правее ящера. В этот момент чудище как раз дернулось в противоположную сторону, чтобы поймать человека, метнувшего ему в голову копье. Копье отскочило от чешуи под драконьим ухом, а неизвестный смельчак успел вскрикнуть, прежде чем его раздавили огромные челюсти.

— Томэо, Мораддин, сумеете его отвлечь? — хрипло спросил киммериец, глядя, как дракон заглатывает свою жертву.— Я попробую вскочить ему на спину и перерезать горло…

Не дожидаясь ответа, Конан рванулся вперед, легко вспрыгнул на основание хвоста речного ящера, уцепился за костистый гребень на его спине и осторожно пополз к драконьей шее. Зверь не обратил внимания на прыгающую по его спине двуногую мелочь, он высматривал на земле новые жертвы.

Мораддин, всегда идущий в бой без рассуждений, с одной лишь целью: победить и помочь товарищу, выскочил из охваченной страхом толпы, прямо к морде зверя. В тот же миг чудовище повернуло к нему окровавленную пасть и сверкнуло горящими глазами.

Белая летучая мышь сорвалась с плеча хозяина, поднялась высоко над ящером и тончайшим писком попыталась удержать Мораддина от необдуманных, как ей казалось, действий. Сам бывший начальник тайной стражи Илдиза творил чудеса: невероятное владение собственным телом, удивительная быстрота реакции и воспитанная с детства учителем-кхитайцем выдержка помогли ему остаться в живых и на этот раз. Дракон, бросаясь на Мораддина, щелкал челюстями в пустоте, хотя всего миг назад в этом месте находился невысокий бородатый человек, который теперь спокойно стоял в шести шагах поодаль. И снова зверь пытался его поймать, но потомок гномов выписывал в воздухе невероятный кульбит и опять оказывался в стороне, дразня зеленое чешуйчатое существо.

Наконец дракону надоело кидаться за неуловимой тенью, и он решил прибегнуть к охотничьей хитрости, о которой Томэо забыла предупредить Мораддина и Конана. В подчелюстных мешках ящера таилось оружие, не уступающее огненному дыханию летучих драконов Полуночи — самая обычная вода.

Мощные мускулы резко сдавили наполненные речной водой мешки, и на этот раз Мораддин не успел отскочить. Тугая струя сбила его с ног, отбросила шагов на пятнадцать и впечатала в мигом размякшую от влаги землю. Перепугавшись за хозяина, белая мышка спикировала с высоты в пятьдесят локтей. Дракон двинулся к увязшему в грязи Мораддину…

— Эгей, скотина! — раздался звонкий голос Томэо.— Я здесь! Попробуй поймай меня!

Чешуйчатая тварь обернулась на зов и увидела справа от себя человека, который стоял на чуть согнутых ногах и размахивал руками. Дракон тотчас потерял из виду замершего Мораддина и ринулся на подвижный силуэт.

Конан тоже не бездействовал. Сначала вскарабкался по широкой и скользкой спине ящера, а затем, держась за растущие из шеи костяные шипы, полез к голове. Предстояло самое трудное: подняться по длинной, в шесть локтей, гладкой шее и пробить мечом тонкую кожу возле головы. Держаться приходилось обеими руками, а значит, он никак не мог достать тяжелый меч.

Спасительное решение пришло неожиданно. Конану вдруг вспомнилось, что драконы (заметим, все драконы: огнедышащие, ледяные и обитающие в водах) не столько живые существа, сколько порождения вездесущего Сета. Нет, безусловно, ходят слухи о драконах, происходящих от иных прародителей, как, например, встретившиеся ему лет пять назад, еще во время службы у Илдиза, крылатые и совсем не злые драконы. Водились они в полуночных районах Кхитая…

«Если эта тварь — наследие Сета, значит, на нее должен подействовать подарок шейха аль-Баргэми,— подумал Конан, подтягиваясь на острых шипах, торчащих из кожи монстра.— Может, пригодится волшебный клинок?»

Варвар левой рукой выхватил изготовленный великим магом Раэном Танасульским кинжал и стиснул лезвие зубами. Когда дракон накинулся на Томэо, киммериец был уже возле громадной головы чешуйчатого речного обитателя. Конан, обхватив шею дракона левой рукой и ногами, правой схватил кинжал, уже успевший порезать ему губы. Удар пришелся точнехонько в пульсирующую под кожей толстую жилу.

Как ни странно, рукоять клинка, обычно нагревавшаяся в битвах с темными силами, на этот раз осталась холодной, и обошлось без загадочного свечения, которым лезвие встречало порождения зла. Ящер дернулся, из глубокой раны выплеснулась прохладная струя темной крови, и дракон, в агонии замотавший головой, отбросил Конана далеко в сторону.