– Это кто? – шепотом спросила я у Павла, когда Тина, голося: «Папочка вернулся домой!», побежала в глубь дома.

– Супруга Олега, – сообщил Краминов.

– Кто? – не поняла я.

– Жена моего сына, – с легким презрением объяснил Павел. – Одевается, как нимфетка, причесывается, как пятилетняя девочка, ведет себя так, что я теряюсь. Правда, она меня искренне любит, всегда готова угодить, единственная из всех выбегает к двери: провожает-встречает и без остановки болтает. Если надо что узнать – поговори с Тиной, у нее на языке ничего не удержится. Но Олег ее очень любит, у них счастливый брак. Тебе она показалась странной?

Я пожала плечами, а Краминов продолжал:

– Зла от Тины никакого, но иногда она меня раздражает. Невестка каким-то образом ухитряется сделать меня вечно виноватым. Примется языком мотать, я на нее наору, она сразу заморгает, заплачет, и тут же у меня возникает стойкое ощущение: я – сволочь! Ну что Тина плохого совершила? Пришла в восторг от того, что свекор домой вернулся, предлагала ужин, несла тапки чуть ли не в зубах, переживала, что я слишком устал… Очень некомфортное состояние, словно я ударил котенка. Посижу в кабинете и иду к Тине. Загляну в ее спальню: она сидит у телика с рукоделием, смотрит сериал. Начинаю прощения просить: «Дорогая, извини, я сорвался, на работе неприятности».

А она глаза поднимет и опять частит: «Папулечка, ты слишком много трудишься! Так мне тебя жалко! Ты самый лучший! Я тебе шарфик вяжу. Нравится? Это сюрпризик. Хочешь чайку?» Ну и как дальше поступить? Ощущение собственной дерьмовости только усиливается. Знаешь, что я потом делаю?

– Могу предположить. Едете в ювелирный и приобретаете невестке очередные серьги, браслет или ожерелье. Так?

Павел кивнул и толкнул тяжелую дубовую створку.

– Входи, это спальня Светланы.

Огромная комната с тремя большими окнами была обставлена в стиле мадам Помпадур. Не знаю, правда ли существует подобный стиль, но лично я так называю белую мебель с позолотой и вычурной резьбой.

Кровать походила на аэродром. Матрац прикрывало голубое стеганое покрывало, такого же вида были и многочисленные разнокалиберные подушки, наваленные вдоль резной спинки. Ложе, естественно, стояло на львиных лапах, с потолка над ним нависал балдахин.

Возле одного из окон стоял секретер: небольшая доска для письма и тройка крошечных ящиков. Подобную мебель обожают снимать в романтических, псевдоисторических лентах. Вероятно, вы видели такие сцены: в своем будуаре сидит молодая графиня, по ее щеке катится слеза, дама открывает секретер, вынимает из ящичка пачку писем, перевязанную атласной лентой… ну и так далее. Я наблюдала похожие предметы интерьера в магазинах, но не предполагала, что кто-то может купить их.

Дальше стояли диван и два кресла – естественно, комплект, – обитые бархатом цвета летнего неба. Торшер, телевизор, DVD-проигрыватель, небольшой держатель с дисками. И никаких шкафов. На полу пушистый ковер, занавески все в рюшах, золотых шнурах и пудовых кистях. Полнейшая чистота и казарменный порядок. Так выглядят гостиничные номера в шикарных отелях. Вроде дизайнер попытался навести уют, повесил картины, расставил вазы с цветами, но в комнате отсутствует нечто, делающее ее жилой. У нормального человека вряд ли будет столь идеальный порядок. Хотя, может, после смерти хозяйки здесь потрудилась домработница.

– А где Светлана держала вещи? – спросила я.

Павел показал на две маленькие двери в стене.

– Там смотри.

Я открыла одну. Ванная. И вновь чистота и порядок. Флаконы с духами, бутылки с шампунями, банки с кремами стояли, словно солдаты на плацу – шеренгами, по росту.

За другой дубовой дверцей обнаружилась гардеробная. Платья справа, блузки, юбки и брюки слева, туфли на колодках, сумки на крючках, белье на полках. Интересно, сколько времени в день Света тратила на развешивание шмоток? Я очень хорошо знаю: вещи следует содержать в порядке, тогда они дольше тебе прослужат, но все равно, прибегу домой, скомкаю пуловер и запихну его в непотребном виде на полку. А еще я всегда нахожусь в поисках носков, обнаружу один, и никак не получается отрыть второй. Зато у Светы они скручены по парам и разложены по цветам. Просто оторопь берет от такой маниакальной аккуратности! Или здесь наводит порядок горничная?

– Светлана, похоже, была хорошей хозяйкой, – вздохнула я.

– Даже слишком! – неожиданно воскликнул Павел. – Она из-за этого постоянно ссорилась с Нютой, не говоря уж об Олеге. Дети придут из школы, вещи швырнут, а Светлана к ним с замечаниями пристает! Сколько у нас битв из-за обуви разгоралось! Ее никто ровно у двери не ставит, снимут – и вперед.

Я вспомнила гору ботинок и кроссовок, которая возвышается в нашей прихожей, и заметила:

– Ну это у всех!

– Только не у нас, – неожиданно зло заявил Краминов. – Света всякий раз выходила в холл и молча убирала ботинки. Ничего не говорила, но вздыхала… Понимаешь?

– Думаю, да. Так что я ищу?

– Не знаю, – крякнул Павел. – У Светы никаких тайн не было, все на виду, дверь всегда открыта.

– Сейчас она была закрыта, – заметила я.

– Наверное, Римма после того, как протерла пыль, прикрыла, – пояснил Павел. – Здесь ты ничего не обнаружишь, но раз ты тут под предлогом разборки, то все равно походи, осмотрись. Потом спустишься вниз, познакомишься с народом, поболтаешь. Мне ли тебя учить? Тот, кто задумал спектакль в этом доме, поджег дачу и убил Свету!