– Раздевайтесь, я оболью вас из бутыли.

– Спасибо, – обрадовалась дама с заколкой и тут же приуныла: – Голой-то я не попрусь.

– Я принесу вам из лечебницы ситцевый халат, издали он на платье похож, дойду с вами до дома, заберу казенное имущество и верну на место, – нашла я выход из положения.

Минут через десять мы быстрым шагом двинулись к околице Ларюхина. Дама с заколкой тащила с собой баклажку из-под воды, примерно на одну треть наполненную мутной жидкостью.

– Без отца Мишку поднимаю, – откровенничала она, – пашу на трех работах. Когда мальчишка в школу ходит, я еще могу за ним досмотреть, а сейчас лето, свобода, вот он и распоясался окончательно. Я надеялась на Наташку, думала, она Мишу обедом покормит, так нет! Она его за батрака считает, поставила на картошке жука собирать, парень на нее неделю пахал, а потом мне и заявил:

«Сам себе сосисок сварю или голодным сидеть буду, а к тетке не хочу!»

– Мальчик принял правильное решение, – одобрила я поведение подростка, – а вы подумайте, нужна ли вам такая подруга, как Наташа. Она с вами дерется, сама убежала, а вас оставила в грязи. На мой взгляд, ей надо было предложить вам воспользоваться душем на ее участке. И нехорошо чужого ребенка на свой огород выгонять.

– Она мне не подруга, – ответила дама с заколкой, – вечно людям гадости делает, ну как с такой корешиться? Она...

– Правильно, – невежливо перебила я тетку, – друзья должны быть надежными.

– Она мне сестра, – сказала моя спутница, – погодка. Наташка первой родилась, а уж потом я, Маша.

Секунду я переваривала услышанное, потом представилась:

– Меня зовут Лампа. Наташа – ваша родная сестра?

– Точно, – подтвердила Маша, – разве мне с ней разойтись? Надо отношения поддерживать. Вы гулять любите? Пешком ходите? Мне неохота через центр Ларюхина идти, давайте по окружной дороге двинем, чуть дальше получится, зато никого не встретим, наши по этой тропке не ходят, боятся.

– Кого? – спросила я.

Маша рассмеялась:

– Собаку Баскервилей. Смотрели фильм? «Овсянка, сэр»!

– Хорошее кино, – одобрила я, – да только сомневаюсь, что потомки монстра из Англии перебрались в Россию.

Маша объяснила:

– У нас народ тупой, всему верит. Лет десять назад умер Сергей Водовозов, дочь его дом продала Илье, угрюмому такому парню. Он участок забором обнес, трехметровую изгородь из бетона соорудил, прямо бункер стал, а не двор. Потом наши стали поговаривать про жуткую собаку, которая в лесу поселилась. То ребятишки кошек разодранных найдут, то птиц полусожранных, один раз коза пропала. А уж когда Фаина из пятого дома на этой тропке монстра повстречала, так всем отрезало в обход бегать. Сколько лет прошло, а Файка до сих пор трясется, как тот день вспоминает, говорит: «Страшнее никого в жизни не видела». Но я знаю, в чем дело, Илья втихаря разводит бойцовых псов, говорят, обученный кобель больших бабок стоит! У соседа две суки, они щенятся, а потом парень молодняк на бродячих кошках и птицах натаскивает.

– Вот гад! – не выдержала я.

Маша кивнула:

– Некрасиво, конечно, но жить-то надо. Наши собак боятся, а я не трусливая. Правда, раньше мне страшно делалось, два раза в день, когда они выли.

– Воют два раза в день? – переспросила я.

Маша одернула халат.

– Я с Ильей вроде как в хороших отношениях, он парень одинокий, жены у него нет, а мне копеечка нужна. Вот я и согласилась побатрачить. Избу ему мою, еду готовлю, никому из наших о приработке не болтаю. Один раз подзадержалась чуток, прибежала к нему около одиннадцати вечера. Стою, картошку чищу и вдруг слышу! У-у-у! Словами не описать! У меня кишки заледенели! Короткий звук, всего пару секунд, но я чуть в очистки мордой не упала. Потом вроде в себя пришла и давай Илью звать.

Он на кухню вошел и спокойно так спрашивает:

«Ну, чего случилось?»

Я ему про вой, а он только усмехнулся:

«Это Паулина, старшая из собак. У нее привычка появилась: увидит, как я миску с едой несу, морду задерет и взвоет. Один раз всего, зато громко».

«Наши дома почти впритык стоят, интересно, почему я раньше ее не слышала?» – говорю ему, а сама удивляюсь.

«Так она только вчера этот трюк освоила, – пояснил хозяин, – утром я зашел в вольер, а она как затрубит, я чуть всю жрачку от неожиданности не выронил. Ты небось уж на работу ушла».

Маша перевела дух и перекрестилась.

– Не нравятся мне такие собаки, ни потискать, ни на диване поваляться. Илюхины псы воспитанные, без команды ничего не сделают, не лают, молча всех встречают. Но так смотрят! Ну чисто человеческие глаза! Меня они хорошо знают, за свою считают, если Илья разрешит, могут приласкаться подойти, тычут свои головы мне в руки, но я их боюсь, стараюсь к ним подлизаться.

– Наверное, соседи жалуются на вой? – предположила я.

Маша помотала головой:

– Нет, никто ничего не слышит. Илюхин дом, мой и бабы Клавы особняком стоят, потом идут три пустых участка. Там раньше семья Володкиных дачу держала, ох и богатые люди были, сам – прокурор, жена – хозяйка магазина, сын с невесткой бизнесом занимались. Из Москвы они, сюда только отдыхать ездили, много земли купили, два дома отгрохали, а три года назад погорели. Народ болтает, прокурор взятки брал, кто-то ему отомстил. Уж не знаю, правда ли, нет, но больше они сюда не заглядывают.

– Вы, наверное, всех в Ларюхине знаете, – продолжила я беседу.