— Он любит тебя.

— Неправда.

Снова улыбка. Одними глазами. Лукас вдруг показался намного старше. Нет, не своих двадцати восьми. Показался намного старше Марта.

— Он любит тебя, просто его любовь заперта в клетку вместе с душой. Но, несмотря на его несвободу, тебе было хорошо с ним.

— Потому что он похож на тебя.

— И он может дать то, чего я не могу. Прости его, Март. И прости, наконец, себя. Мы с тобой можем судить, у нас на это право от Бога, и здесь, ты же видишь, получается, что мы все виновны, либо все прощены.

— Я постараюсь, — пообещал Март. — Правда, постараюсь.

Аристократам неведомо раскаяние, безгрешные, они не знают чувства вины, здравомыслящие — не видят пользы от извинений. Зато аристократам дана целеустремленность. И сила, чтоб достичь поставленной цели.

Если они ошибаются, они просто исправляют ошибку. Не терзая себя сожалениями. Если им что-то не удается с первого раза, они пробуют снова и снова, меняя тактику, перебирая стратегии, неизбежно добиваясь результата.

Если цели двух аристократов окажутся взаимоисключающими, результата добьется только один.

— Несложно, да? — Андре ухмыльнулся, даже не пытаясь изобразить дружелюбие, — пока нам нужно одно и то же, мы всемогущи, как твой Господь.

— Просить тебя не богохульствовать бесполезно?

— Попроси.

— Прошу. Пожалуйста, не поминай Господа всуе.

Вот гадство! Ублюдок виртуозно меняет вектор гордыни. Но он же не думает, что дю Гарвей хоть в чем-то уступит фон Нарбэ?

— Святоши хорошо тебя выдрессировали.

— Дрессировали — тебя. Меня воспитывали.

И не поспоришь. Два раза гадство.

Все это, впрочем, было просто невинной забавой. Так, скоротать перелет из Роя до Анзуры. Ссориться всерьез рано: Чедаш стал первостепенной задачей, для ее выполнения Аристо нужен в добром здравии, а значит ни драться, ни убивать его пока нельзя. В добром здравии, конечно, не означает — в хорошем настроении. Но настроение этой сволочи с наскоку не испортишь. После Чедаша, когда наступит время для полноценной провокации и убийства Аристо в порядке самозащиты, придется приложить немало усилий, чтоб снова вывести его из себя.

И тогда нужно будет сразу стрелять. В рукопашную уже подрались, хватит. В следующий раз Аристо может и не остановиться.

Им предстояло сражаться вместе. Любой ценой защищать Дэвида Нортона, экс-капитана мирвоев, непонятного человека, о котором Андре так ничего и не выяснил. Вот сейчас он что делает, этот Нортон? Сидит на заднем сиденье и молчит, как будто ничего вокруг не видит и не слышит. Медитирует, что ли? Медитировать так сосредоточено только священники могут. Церцетарий он, наверняка церцетарий. Только — в миру. Есть же у них мирские агенты.

Вот уж попал Андре дю Гарвей. С орденом Всевидящих Очей сотрудничаешь. Не стыдно?

А как все хорошо начиналось. Аристо и псионик в компании непонятного хмыря ошиваются в Баронствах. Бери их голыми руками, делай, что хочешь, никто не впишется.

И во что вылилось?

Аристо — агент церцетарии. Непонятный хмырь — агент церцетарии. Ошиваются они в Баронствах, с миссией церцетарии и под прикрытием спецназа церцетарии. Их шпионы проникли даже в «Идеальную хозяйку».

А псионик…

— Андре, — еле слышно произнес Аристо, — хоть ты перестань психовать. Все у вас будет, наберись терпения.

Андре сбился с мыслей и утратил дар речи.

Дар речи вернулся раньше.

— Это что было?

— Прогноз. На основании психологического портрета.

— Какого, к убырам, портрета?..

— И постоянного эмоционального напряжения.

— Это нездоровое чувство юмора, или извращенное милосердие?

— Инстинкт самосохранения, — все так же тихо, так же ровно. — Я эмпат. Вы с Мартом оба у меня уже в печенках сидите.

— Март…? — Андре запнулся. Что, собственно, он хотел услышать? Аристо все сказал.

— Дай ему время.

— Я мешаю тебе работать. — Андре стряхнул на глаза челку, — что ты за тварь, Бастард? Не обращаешь внимания, когда я с тебя кожу сдираю, и дергаешься из-за ерунды, которая вообще тебя не касается. Нелюдь ты. Нельзя доверять аристократов церкви, из них хрень какая-то получается.

Он поймал короткую улыбку Аристо. Надулся и открыл «секретарь». Лучше уж кино посмотреть. А то непонятно, кто тут за чей счет развлекся.