Трент. Гм-гм, ожидает — где? О! Гм-гм, она, кажется, на пятом месяце, значит, через пять. То есть через четыре. Если, конечно, раньше не наступит конец света. Извините, я что-то очень взвинчен сегодня.

В комнату на цыпочках входит Энн. Делает шаг и останавливается. В руках — сахарница.

Энн. Сахар, пожалуйста! (Ставит сахарницу и на цыпочках уходит.)

Трент сердито смотрит вслед.

Стоун. Ваша жена, она очень грациозна.

Трент. Да.

Молчание.

Значит, так. Хотите знать, что случилось в Вашингтоне? Посоветуйте мне, что делать дальше, и я расскажу, что случилось. Ну как, идёт? Отлично. Начали. Этот парень, Глубокое Горло, он, значит, говорит: «Что же именно вам непонятно?» А я говорю: ля-ля ля-ля ля-ля. А он говорит: «И к каким же выводам вы приходите?» Ну, я ему сказал. И знаете, что он сказал? Сказал, что я прав.

Молчание.

Одри. Не стараешься ли ты донести до нас, миленький, в своём неподражаемом стиле ту мысль, что ты не поверил, что ты прав?

Трент. Нет, не поверил.

Одри. Даже когда этот человек, которого ты называешь Глубокое Горло, сказал, что ты прав?

Трент. Даже тогда.

Одри(размышляет). У меня сложилось впечатление, миленький, что этот человек — эксперт в своём деле…

Трент. Так оно и есть.

Одри(Стоуну). По-видимому, я что-то упустила. (Тренту.) Как подсказывает мне мой опыт, миленький, когда эксперт говорит тебе, что ты прав, это воодушевляет.

Трент. Ты ещё не знаешь, по поводу чего он сказал, что я прав.

Одри. Полагаю, самое время выпить что-нибудь покрепче.

Голос мальчика(за сценой). Папа, можно тебя спросить?

Трент. Нет! Не мешай нам! Ступай в свою комнату! (Стоуну и Одри, которая подошла к бару.) Я сказал ему, что я думаю, что использование ядерного оружия с целью предотвратить применение ядерного оружия — не срабатывает, во всяком случае — в перспективе. Слишком много шестерёнок, где систему просто заклинивает. Я сказал, что поломки как будто заранее заложены в конструкцию. Мы имеем дело, я сказал, с машиной, где аварии надёжно гарантированы, а дефекты тщательно устроены.

Стоун. И это то самое заключение, которое, по его мнению, справедливо, а по вашему — нет.

Трент. Да.

Стоун. Хотя к этому заключению вы пришли самостоятельно.

Трент. Да. Постойте. Дальше ещё сложнее. Я сказал ему, «О'кей, если я прав, как же так получается, что только мы с вами знаем об этом?» Знаете, что он сказал? Сказал, что это общеизвестно. Все знают.

Одри. Это уж, миленький, полная бессмыслица.

Трент(в возбуждении). Именно! Конечно, бессмыслица! Но почему здесь нет никакого смысла? Ну скажите мне, ну! Скажите! Почему?

Одри. Видишь ли… (После паузы.) Видишь ли, потому, что все знают… что то, над чем они работают, не срабатывает…

Трент. И?..

Одри. Зачем бы им продолжать работать?

Трент. Вот именно! Зачем бы им продолжать работать над тем, что заведомо не срабатывает?

Одри. Полагаю, тут заняты люди, которые не могут подыскать себе другую работу.

Трент. Ну да! Абсолютно верно. О господи!

Одри. Что такое?

Трент. Они не верят в то, что им известно. (В потрясении смотрит в пространство.) Они просто… я хочу сказать, не могут… знаете ли… поверить в это! Хотя знают, что так оно и есть. (После паузы.) Так же, как и я. (После паузы.) Они не могут в это поверить… потому что всё выглядит так, будто система должна работать! До сих пор она работала. Почему она не может действовать вечно? Понимаете? Логика. Самая страшная штука, которой когда-либо овладел человек. О господи!