– И что?

– Боковым зрением увидел, что у вас очень неестественное выражение лица, а он держит руку у вашей спины так, словно у него там пистолет или нож.

– Разве можно боковым зрением разглядеть такие подробности? – не поверила я. – Или вы какой-нибудь спецназовец?

– Нет, я всего-навсего авиадиспетчер. Приходится следить сразу за несколькими движущимися объектами на экране, да еще и на другие приборы поглядывать. К тому же я мастер спорта по спортивному ориентированию. Идешь, смотришь на дорогу, на карту, на компас, да еще контрольки ищешь. Поневоле угол зрения расширяется. Кстати, я вас, кажется, узнал. Вы случайно детективы не пишете?

Он назвал мое имя и псевдоним, и у меня отвисла челюсть. Нет, конечно, я видела в живую людей (не друзей и не родственников), которые читали мои книги, но чтобы запомнить и узнать меня по страшнющей, не в фокусе фотографии на обложке?! Такого до сих пор еще не случалось.

– Случайно пишу, - буркнула я. – А вы что, случайно читали?

– Доводилось, - коротко ответил он, воздержавшись от качественной оценки. Я не настаивала. Может, человеку страшно не понравилось, но из вежливости он будет ненатурально врать и выкручиваться, что я, разумеется, замечу и расстроюсь. Уж лучше не нарываться.

Слово за слово, разговор плавно перешел в мирное, ни к чему не обязывающее русло, и я начала успокаиваться, хотя все же меня слегка била дрожь. Второй раз за сутки с небольшим чудесным образом избежать смерти! Затрясешься тут.

Евгений поведал, что работает в Пулково, сейчас в отпуске и едет в Моршанск навестить друга.

– Надо же! – вежливо удивилась я. – А у меня родственник один был, еще до войны, священник. В Моршанске служил. Потом его в Александро-Невскую лавру перевели. А потом, как водится, расстреляли. Как я ни пыталась о нем хоть что-то разузнать, ничего не выходит.

– Почему? – в свою очередь удивился Евгений. – Разве это так трудно? Надо просто отправить в ФСБ запрос, в Питере. Я так о своем прадедушке все выяснил.

– У вас прадедушка, вам проще. А у меня – двоюродный брат прадедушки. Может, по отцу, может, по матери – никто не знает. Так что фамилии – вариантов пять, а может, и больше. Имя – тоже. То ли Алексей, то ли Леонид. Родные звали его Лешка-монашенок.

– Леонид обычно Ленька.

– Ну да, не всегда. Отчество – вообще неизвестно. Год и место рождения – приблизительно. Что можно нарыть с такой вводной? В ФСБ соваться смысла нет. В епархиальный архив – тоже. Подсказали мне координаты одного человека, который в лавре архивами ведает, но и он ничего не смог сделать.

– А для вас это так важно – узнать о нем? Все-таки даже не прямой родственник, - похоже, Евгения рассказанное мною неподдельно заинтересовало.

– Да, - чуть поколебавшись - потому что разговор постепенно приобретал так не любимый мною исповедальный оттенок, - ответила я, - важно. Это единственный священник в нашем роду.

– А где он служил в Моршанске, знаете? Просто я родился в Тамбове и жил там до двенадцати лет, потом с родителями в Питер переехал. А в Моршанске жила моя бабушка, я у нее часто гостил. И город знаю хорошо.

– Нет, не знаю, - вздохнула я, допив кофе. – Единственное, дедушка говорил, что в начале 30-х эта церковь была недалеко от вокзала.

– Вообще-то вокзал несколько раз переезжал с места на место. Но если в начале 30-х… - Евгений задумался.
– Пожалуй, эта могла быть старая Барашевская церковь. Или новая?

– Барашевская? – переспросила я. – Это разговорное название? А как по-настоящему?

– Честно говоря, не знаю. Она не сохранилась. Но, думаю, смогу вам помочь. Мой друг, к которому я еду, он корреспондент одной городской газеты. И как раз занимается историей местных церквей. Я выясню у него точное название и адрес церкви, тогда вы сможете написать письмо в архивный отдел Тамбовской епархии и выяснить, кто служил там в 30-е годы. Если, конечно, эти данные сохранились. Дайте мне ваш номер телефона.

Я с готовностью начала диктовать ему номер сотового, но на четвертой цифре запнулась.

– Стоп! Похоже, у меня нет больше сотового. Посеяла на вокзале. Или украли.

Евгений пристально посмотрел на меня, словно зная, что я вру.

– Ну тогда вот вам мой номер, - он достал из портмоне визитку. – Позвоните через месяц.

«Евгений Андреевич Чертков», - прочитала я вслух. И номера телефонов – домашний и мобильный.

– На домашний не звоните, - сказал Евгений.

– Жена не одобрит? – похоже, коньяк вовсю буянил в моей голове.

– Я разведен, - на мою бесцеремонность он внимания не обратил. Или сделал вид, что не обратил.
– Просто трудно дозвониться. Или я на смене, или еще где-нибудь. А если дома, то либо сплю, выключив телефон, либо сижу в интернете.

– Чертков, - повторила я, - Чертков. Что-то знакомое. А, ну да. Моя родня из Вараксы, а где-то рядом было поместье графа Черткова. Это не ваш родственник случайно?

– Очень дальний, - кивнул Евгений. – Моя прабабка вышла замуж за кого-то из его племянников. Потом их всех расстреляли. Скажите, Оля… Нескромный вопрос…