Положив абордажную саблю на плечо, Энн вышла вслед за Константайном на выжженную солнцем улицу. Несмотря на то, что день начинал клониться к вечеру, яркий свет все еще плясал на камнях мостовой и отражался в лужах желтой стоячей воды. Над новенькими кирпичными особняками и ветхими глинобитными хижинами, крытыми пальмовыми ветками, вздымался шпиль церкви Святого Иакова. Недавно выбеленный, он ослепительно сверкал на фоне огромной Блу-маунтин. Вершина горы тонула в темных кучевых облаках, но на дождь не стоило и надеяться, если только не переменится ветер. Сейчас он дул с моря, донося солоновато-йодистый запах некогда столь любимых и желанных океанских просторов даже сюда, в Спаниш-таун, расположенный в двадцати милях от побережья. Именно расстояние, помогавшее Энн справляться с искушениями Отца-Океана, и было главной причиной, по которой она обосновалась именно здесь, в новой столице, а не в Порт-Ройяле, заново отстроенном после страшного землетрясения.

Энн почти не надеялась, что Константайн предложит ей работу, а она остро нуждалась хоть в каком-нибудь заработке. Любовницей Кристиана Сотби ей быть надоело, да и он, по правде говоря, значительно охладел к ней после того, как узнал, что отец Энн, скончавшийся в Чарльстоне полгода назад, официально лишил дочь наследства. С другой стороны, с тех пор, как она предстала перед судом (и с тех пор, как умер ее младенец), прошло уже четыре года, и Энн все чаще спрашивала себя, годится ли она еще для серьезной работы. Что ж, узнать это можно было только одним способом…

— Мне кажется, мистер Константайн, вам может понадобиться телохранитель, — небрежно заметила она.

Выражение лица Константайна не изменилось, но ей показалось, что его зеленые глаза за стеклами очков заинтересованно блеснули.

— Вы правы, госпожа Бонни. Возможно, так я и поступлю. — Он внимательно посмотрел на нее. — Мне приходилось слышать, что вы весьма грозный противник. Скажите, это действительно так или ваша репутация, гм-м… несколько преувеличена?

Энн выпрямилась во весь свой внушительный рост. Она уже давно не чувствовала себя «грозной», но очкарику знать об этом было не обязательно.

— За те полтора года, что я ходила в плавание с капитаном Джеком Коленкором, без меня не обходился ни один абордаж. Я и Мэри Рид были у Коленкора лучшими фехтовальщицами; кроме того, мы единственные из его людей оказали сопротивление, когда нас захватили в плен. Разве капитан Джонсон тебе об этом не рассказывал?

Константайн утвердительно кивнул.

— Я знаю, что вы носили мужское платье и сражались, как все. Кстати, правда ли то, что вы и госпожа Рид признали друг в друге женщин только после того, как начали обмениваться, тм-м… знаками внимания, или проказник Даниель это выдумал?

Энн быстро шагнула к нему. Должно быть, в эти мгновения у нее был действительно очень грозный вид, так как Константайн сделал крошечный шажок назад.

— Не твое дело, с кем, когда и почему я обменивалась знаками внимания, мистер! — Она нависла над ним почти так же, как Вырвиглаз несколько минут назад. — Разумеется, все на борту знали, что мы с Мэри женщины. Чтобы понять это, достаточно было увидеть, как болтаются под рубахами наши сиськи. Да, мы обе носили мужские штаны: сражаться в кринолине довольно трудно. Здесь я ношу бриджи только потому, что в городе слишком жарко для платья. А теперь отвечай: берешь ты меня на работу или нет?

Константайн неожиданно ухмыльнулся и стал еще больше похож на выбритую обезьяну.

— Разумеется, моя прекрасная амазонка. С моей стороны было бы неблагоразумно отказываться от подобного предложения, так что если вы назовете свою цену…

Энн на секунду задумались. Он не может быть особенно богат, рассудила она, иначе уже набрал бы целую банду, как поступил его бывший партнер.

— Четыре шиллинга в день! — выпалила она. — И мне понадобится пара пистолетов. А еще я хочу, чтобы ты подробно рассказал мне, зачем тебе нужна эта голова, у кого ты ее украл и что собираешься с ней делать.

Константайн немного подумал, потом снова улыбнулся широкой обезьяньей ухмылкой.

— Договорились. Два шиллинга я заплачу сейчас и еще два вечером. Пистолеты вы получите, как только мы найдем приличного оружейника. Что же касается моей истории, то ее лучше рассказывать в таверне. Можете вы порекомендовать заведение поприличнее?

— Могу: — Энн спрятала саблю в ножны. — Но сначала лучше побывать у оружейника и разжиться пистолетами: эта банда от тебя не отстанет. Да, за ром тоже заплатишь ты, только чтобы это был нормальный ром, а не разбавленная водой моча. И перестань называть меня на «вы» и «госпожа» — меня засмеют!

— Договорились… — Константайн протянул руку. — Веди меня, прекрасная амазонка.

Таверна «Пьяный Спаниель» располагалась в полутемном, прохладном подвале под конюшнями. Единственный зал ее напоминал просторную, мрачную пещеру, где седые морские волки, сидя за грубыми, сколоченными из плавника и других выброшенных морем обломков столами, пили из щербатых кружек прокисший эль или ром. Хихикающие шлюхи трясли перед носом потенциальных клиентов рябыми от заживших пустул грудями, а каждая партия в карты или в кости в любую минуту грозила обернуться яростной поножовщиной.