Утром я с трудом пришла в себя. Немилосердно болела голова, к тому же кололо в правом боку, и почему-то отказывались служить ноги. В ступни словно налили минеральную воду: там бегали пузырьки и жутко ныли пятки.

В столовой сидела заплаканная Зайка.

– Господи, – проговорила она, – представляешь, «Мерседес» предлагают сдать в металлолом за какие-то копейки…

– Отдай бесплатно, – отчего-то шепотом сказала я и налила себе кофе. Напиток оказался на удивление обжигающим, и пальцы от неожиданности разжались. Любимая чашка, украшенная изображениями кошек и собак, – подарок Александра Михайловича на Новый год, – упала на пол как раз в том месте, где не оказалось ковра. А как же иначе, ведь у меня бутерброд всегда падает маслом вниз.

Секунду мы глядели на остатки чашечки, а потом зарыдали в голос словно две кликуши.

– Хватит изображать тропический ливень, – велел вошедший Кеша, – я жив и здоров, нас так просто не возьмешь. Живучий, как…

– Таракан, – докончила появившаяся Маня.

– Кружечку жалко, – пробормотала я, тыча пальцем в пол.

– Ну, мать, – развел руками Аркадий, – думал, ты обо мне зря беспокоишься, а у тебя тут и впрямь горе!

Отчего-то после его ехидных слов рыдать расхотелось.

– Как спал?

– Подобное времяпрепровождение нельзя назвать сном, – вздохнул Кеша. – Вкололи какую-то дрянь, и всю ночь я пролежал обездвиженный… Во, гляди!

И он задрал рубашку. От шеи до пояса по спине расползся невероятный разноцветный синяк – от сине-бордового до темно-розового оттенка. Тут и там виднелись порезы. А справа на ребрах явный ожог.

– Сейчас же идем к врачу! – завопили мы с Зайкой.

– Зачем? – перепугался сын. – Хочешь, бегом по лестнице на второй этаж поднимусь?

– Где он? – раздался вопль из холла, и в столовую влетела Оксана.

– Да тут я, – вздохнул Кешка, – тут! Ну все, конец пришел! Хирург явился! Сейчас влепит укол от столбняка, укол от бешенства…

– И десять в язык, чтобы заткнулся, – ответила Ксюша, ощупывая наше сокровище. – Удивительный случай! Похоже, только гематомы и мелкие порезы, а ожог откуда?

Кешка отмахнулся.

– Как ты узнала? – спросила я.

Оксана села на диван и закурила. Сегодня никто даже не поморщился при виде дыма.

– У меня больной один лежит ненормальный. Записывает ночной выпуск «Дорожного патруля» и смотрит утром. Я как раз с обходом явилась, а там на экране Кешкин «Мерседес». Кинулась к телефону, никто трубку не берет, ну и поехала…

– То-то ты в таком странном виде, – пробормотала Зайка, оглядывая Ксюшину одежду – голубую пижаму с застежкой на спине.

– Ага, – пояснила Оксана, – мне уже собрались Ковалева к столу подавать, только какая операция, когда руки трясутся. Чтоб ты провалился! Рассказывай, что произошло.

– И до мельчайших подробностей, – произнес мужской голос. Мы обернулись. Александр Михайлович стоял на пороге.

– О боже! – простонал Кешка. – Не стая воронов слеталась! Я жив-здоров, только слегка помят, ну, чего так суетиться?

– Абсолютно нечего, – согласился полковник, – нами движет естественное человеческое любопытство.

Все сели вокруг стола и уставились на Аркашку. Если сын чего и не переносит, так это рассказывать о своих неприятностях при большом скоплении любопытных. Но сегодня ему просто некуда было деваться. И, глубоко вздохнув, жертва принялась описывать событие.

Он ехал после встречи с клиентом по Рублевке. Место, где шоссе выходит на Кольцевую дорогу, узкое, к тому же там находится пост ГАИ со светофором. Час пик еще не начался, машин оказалось не так много. Собственно говоря, на красный свет остановился только один Аркадий. Справа было пусто, сзади и спереди тоже. Сын совершенно не ожидал никаких неприятностей, а спокойно слушал музыку, поджидая зеленый сигнал. Тут раздался страшный удар. Кеша ничего не понял. Машину поволокло куда-то вбок, последовал еще удар, потом еще…

Земля и небо поменялись местами, посыпались стекла. Спасли парня сразу надувшиеся подушки. Они выскочили одновременно изо всех возможных мест. Водитель оказался спасительно зажат ими. Единственную неприятность доставили осколки, засыпавшие сына мелким дождем. Каждый раз, когда он пытался шевелиться, мелкое крошево царапало тело. На улице декабрь, но в «Мерседесе» работала печка, и Аркаша сидел в одном костюме. К тому же от сильнейшего удара выпала из гнезда зажигалка и обожгла бок. Но все могло закончиться намного хуже…