Машинально взяла с тумбочки шоколадку. Укусила, и моментально резкая боль пронзила нёбо. Оставшуюся часть ночи бестолково полоскала рот всеми доступными средствами, но в четыре утра поняла, что, если сейчас же не поеду к зубному врачу, просто скончаюсь. В памяти всплыл адрес – Красносельская.

В огромном зале понуро сидели возле кабинетов товарищи по несчастью. Бесконечно повторяющийся визгливый звук бормашины действовал всем на нервы. Говорят, барон Монтинье, поджидавший в телеге своей очереди на гильотину, бросился к палачу, отпихивая тех, кто оказался в зловещей очереди впереди него.

«Пустите меня, – кричал барон, – лучше смерть, чем ее ожидание».

Сейчас я очень хорошо понимала французского аристократа: скорей бы в кабинет! Наконец дверь распахнулась, и молоденькая медсестра сказала:

– Следующий.

На мягких ногах я доковыляла до кресла, устроилась на кожаных подушках, разинула рот и закрыла глаза. Будь что будет, выбора все равно нет.

– Вот это встреча! – раздался голос.

Я тихонько приоткрыла глаза и увидела Лиану Сундукян.

– Что случилось? – улыбнулась женщина, потом изучила мои зубы и предупредила: – Больно не будет. Лена, приготовь там что нужно, это моя знакомая.

Примерно через полчаса мы сидели в задней комнате за кофе. Вернее, ароматным напитком наслаждалась Лиана, я же тихо радовалась: у Лианы оказались волшебные руки, боли не ощутила совсем.

– Никогда не приезжайте на Красносельскую ночью, – посоветовала Сундукян, – лучше кое-как до утра дотерпеть и к своему стоматологу записаться. Здесь у нас, к сожалению, человека со стороны не всегда квалифицированно лечат!

Хорошо ей предлагать: потерпите. Вспомнив про Фредди, я вздохнула: пока сам не испытаешь, не поймешь. Наверное, каждому врачу следует хоть раз оказаться на месте пациента. Хирургу – на операционном столе, стоматологу – в кресле, онкологу – попробовать курс химиотерапии. Может, сострадания к больным прибавится.

Моя близкая подруга Оксана, великолепный хирург и знающий врач, загремела в больницу. Больше всего ее там обижало поведение медсестер. Девчонки, шурша халатами, влетали в палату, совали пациентам мокрые градусники и швыряли таблетки горстями прямо на тумбочку…

Выписавшись, Ксюта моментально велела девушкам в своем отделении вытирать термометры, а пилюли раскладывать по пластмассовым лоточкам. Те подивились на каприз заведующей, но приказание выполнили.

– Как там Нина? – поинтересовалась я. – Отошла от «своих» похорон?

Лиана вздохнула:

– Нинель у нас со странностями, витает где-то в облаках, поэтесса. Правда, иногда совершает такие поступки – не знаешь, что и думать.

– Например?

– Представляете, в прошлую субботу я встречала подругу. Поезд прибывает в шесть утра, мерзну на перроне, вдруг вижу – Нинелька. Я чуть с платформы не рухнула. Никогда ведь раньше двенадцати не встает. И, прикиньте, в каком виде – юбка почти до пят, голова в тюбетейке. И с мужиком. Ну я не удержалась и крикнула: «Нинуша, познакомь с кавалером». Она очень нехотя бормочет: «Это, Сережа, моя сестра». А провожатый возьми и ляпни: «Вот здорово, вместе, значит, на молебен поедем!» Нина его толкнула, он и заткнулся. Представляете себе – Нинель на молебны ходит!

Я сидела как громом пораженная. Разгадка оказалась под носом. Нинель сначала была пациенткой Людмилы, затем они подружились… Выходит, Сундукян – член секты. Крайне подходящая для этого личность. Женщина романтического склада, с неустроенной жизнью, к тому же обладательница двух квартир…

– Скажите, Лиана, а где можно приобрести стихотворения Нинель?

– Да зачем вам? – засмеялась врач. – Это не стихи, а чтиво.

– Ну все же.

– Последний раз в журнале «Орбита» печатали.

Едва дождавшись одиннадцати утра, я порулила в Лыков переулок, где расположилась редакция. Должен же там быть архив!

Главный редактор, импозантный мужчина лет пятидесяти, а судя по одежде и маникюру, плейбой и бонвиван, повертел в руках мой французский паспорт и любезно пропел:

– Что привело в нашу скромную обитель столь прекрасную даму?

– Всего лишь скучная служебная необходимость, – в тон ему ответила я и принялась самозабвенно врать.

Работаю в Париже, в издательстве «Пингвин». Хотим сделать сборник современной российской поэзии, желательно женской, нельзя ли…

– Конечно, конечно, – не дослушал редактор и крикнул: – Ксения Львовна, проводите гостью в библиотеку.

Примерно через час я держала в руках ксерокопию. Доехала до «Макдоналдса», купила биг-мак, кофе, сладкий пирожок и углубилась в чтение.

И тому подобная чушь. Конечно, ничего в поэзии не понимаю, но подобное рифмоплетство напомнило мне школьные стенгазеты. Однако у редакции было иное мнение, потому что подборку предваряла небольшая статья, где Нинель называлась «одаренной поэтессой с ярко выраженной индивидуальностью».