– Извините, пожалуйста! Простите, ради бога! – и взглянул в огромные удивленные серебристо-серые глаза. Потом добавил по-итальянски: – Scusa! Scusa! [3]

– Ничего страшного, – ответила она по-английски, высвободилась из его железных рук и побежала за катившейся по улице шляпой.

Билл ринулся следом, обогнал женщину, поймал шляпу, подобрал упавший в канаву зонтик и отдал вещи хозяйке.

– Еще раз извините.

Кивнув, она взяла шляпу и зонтик.

– Все нормально. Ничего особенного с ней не случилось. – Она взглянула на шляпу, встряхнула ее и поморщилась. – Немножко забрызгана грязью. Не волнуйтесь, ничего страшного. Откровенно говоря, я никогда не любила эту шляпу.

– Какой же я неуклюжий, налетел на вас из-за угла. Глупо получилось. Вы уверены, что все нормально? – с беспокойством спросил он, неожиданно почувствовав, как ему не хочется, чтобы она уходила.

Она чуть улыбнулась, нахлобучила шляпу на голову, спрятав под ней темные вьющиеся волосы, и повернулась, кивнув на ходу:

– Все в порядке.

Билл стоял на месте, словно его парализовало, и не отрываясь смотрел ей вслед. Ему отчаянно хотелось удержать незнакомку, поговорить с ней, пригласить куда-нибудь выпить. Билл открыл рот, но не смог сказать ни слова. Кажется, вместе со способностью двигаться он потерял и дар речи.

Внезапно Билл встряхнулся и ожил. Он помчался за ней бегом по улице и прокричал:

– Можно я куплю вам новую шляпу?

Не останавливаясь, она бросила через плечо:

– В этом нет никакой необходимости, но все равно спасибо за предложение.

– Это самое малое, что я могу для вас сделать, – снова крикнул он. – Ведь я же испортил эту шляпу.

Она остановилась на мгновение и покачала головой.

– Это совершенно не важно, честное слово. Всего хорошего.

– Пожалуйста, давайте пойдем помедленнее. Я хотел бы с вами поговорить.

– Извините, но я не могу. Я опаздываю. Женщина, не замедляя шага, свернула за угол.

Билл последовал за ней.

Она ускорила шаг, потом замахала рукой и воскликнула по-итальянски:

– Джованни, come sta! [4]

Ей навстречу устремился высокий мужчина, которого она назвала Джованни. Она подняла зонтик повыше, чтобы укрыть его от дождя.

Острое разочарование пронзило Билла. Он мгновенно развернулся и быстро пошел обратно к гостинице «Палаццо Гритти». Его не оставляли мысли о молодой женщине. Кто она? Она была невероятно привлекательна, Биллу давно не встречались такие красавицы. Сияющие серебристые глаза, бледное лицо, загадочная улыбка, ниспадающие на плечи темные кудри, грациозная скользящая походка. И какая хорошенькая, личико живое, подвижное, как у мальчишки. Не повезло мне, вздохнул про себя Билл, – она уже занята. А ему очень хотелось познакомиться с этой женщиной поближе.

Они встретились в баре легендарного «Палаццо Гритти», окнами выходящем на Большой канал.

– Фрэнсис! Как же я рад тебя видеть! – воскликнул Билл. – Здорово, что ты все-таки сумел вырваться.

Друзья обнялись. Когда они наконец разомкнули мощные объятия, Фрэнсис сказал:

– Я тоже рад, Билл. Давненько же мы с тобой не виделись. Я даже начал скучать.

– И я скучал по тебе.

Услужливый официант провел их к маленькому столику возле окна, и друзья заказали по порции ячменного виски.

– Столько войн на Земле, что мы с тобой в последнее время никак не пересечемся в одной точке, все мотаемся по разным местам, – вздохнул Фрэнсис.

– Я тоже чувствую, как мне тебя не хватает. Вместе было бы не так тяжко смотреть на все эти ужасы.

Они понимающе переглянулись, вспомнив о передрягах, в которые попадали вместе. Они стали близкими друзьями еще в университете, но это была не просто дружба; их объединяла не только общая работа, но и схожие взгляды, одинаковое отношение к происходящему. Оба всегда беспокоились друг о друге, старались постоянно держать связь. Так было всегда. И еще они любили свою работу и были настоящими профессионалами. Билл и Фрэнсис одинаково понимали задачи журналиста: репортаж должен быть достоверным, честным и ярко сделанным. Стремясь следовать этим правилам, друзья часто оказывались в крайне опасных положениях, но тем не менее они всегда старались соблюдать осторожность. Вместе или поодиночке, они избегали отчаянно рискованных ситуаций, когда добывали материалы для своих репортажей.

Принесли виски. Они чокнулись, и Фрэнк сказал:

– Знаешь, Билл, я ни за что не вернусь в Боснию.

– Отлично тебя понимаю. И совсем не виню. Я сам испытываю то же самое желание. А как там в Бейруте?

– Довольно спокойно. В данный момент, разумеется. Жизнь понемногу улучшается, входит в норму. Все относительно, конечно. Вряд ли когда-нибудь Бейрут снова станут называть ближневосточным Парижем, но все-таки город начинает восстанавливаться. Открываются дорогие магазины, начинают работать большие отели, возрождается какая-то деловая жизнь.