Шрифт:
Когда Соня таки оказалась на первом курсе консерватории, бабушка пошла в церковь и поставила перед любимой иконой огромную, толстую свечу.
А потом случилась беда. Всегда ласковая Сонечка стала нервной, дерганой, даже пару раз нахамила бабушке. Роза Михайловна попыталась расспросить внучку, но та, открытая и общительная, не захотела ничего рассказывать, только буркнула:
– Я уже взрослая, ты меня по-прежнему за руку водить хочешь?
Роза Михайловна отступила, но однажды Галина Феоктистовна, стоя в гардеробе, с лицемерной жалостью сказала:
– Да уж, любовь зла…
– Что ты имеешь в виду? – не поняла Роза Михайловна и кивнула в сторону пары слушателей, последними получивших свои плащи. – Ты их имеешь в виду?
– Нет, – хмыкнула противная коллега, – твою Соню.
– Да о чем ты?
– Будто не знаешь?
– Нет, – ответила Роза Михайловна, садясь на стул. У нее отчего-то подкосились ноги. – Что случилось?
– Скажи пожалуйста, – всплеснула руками Галина Феоктистовна, – весь народ гудит, а она не в курсе!
– В чем дело?
Галина Феоктистовна, сплетница и большая любительница чужих секретов, радостно затараторила. Роза Михайловна сидела на стуле, чувствуя, как в не желающих двигаться ногах ползают мурашки. Впрочем, было от чего оторопеть. Из рассказа противной Галины Феоктистовны следовало, что Сонечка влюбилась в зятя Тамары Павловны.
Хуже ситуацию трудно было представить. Во-первых, Роза Михайловна всегда с брезгливостью смотрела на женщин, разбивавших чужие семьи. А во-вторых, Тамара Павловна была ее коллегой, никаких неприятностей на рабочем месте гардеробщица не хотела, у нее за плечами многолетний стаж работы без малейших нареканий, и вдруг такой пердимонокль на закате карьеры.
Роза Михайловна попыталась поговорить с внучкой, но та ощетинилась и отрезала:
– Не лезь не в свое дело!
Бабушка даже не расстроилась, нарвавшись первый раз на грубость, до этого момента Сонечка всегда была ласковой. Розе Михайловне стало понятно, девочка влюблена, и, скорей всего, Галина Феоктистовна сказала правду. Гардеробщица попыталась узнать истину от лучшей подруги внучки Киры Крохалевой. Но Кирочка только твердила:
– Ничегошеньки не знаю.
Потом Роза Михайловна столкнулась с Соней на служебной лестнице Большого зала.
– Ты ко мне? – спросила бабушка. – Вроде собиралась с Кирой в бассейн пойти.
– Она заболела, – покраснела Соня.
Сверху неожиданно раздался кашель, Роза Михайловна машинально подняла голову и увидела стоящего на этаж выше Вадима. Ей сразу стало ясно: внучка ее обманывает, Кира совершенно здорова. Просто Соня захотела встретиться с Вадимом. Соня, правда, не пошла в директорскую ложу. Она отправилась с бабушкой в гардероб и сказала:
– Это не то, о чем ты думаешь! У нас с Вадимом просто дружба.
– Он женат, – отрезала Роза Михайловна, – приличная женщина не станет связываться с тем, кто соединен узами брака с другой!
– Бабусенька, – улыбнулась Соня, – ты отстала на полвека, теперь подобные мелочи никого не останавливают.
– Понятие порядочности во все времена одинаково, – не сдалась старуха.
– Успокойся, у Вадима полный разрыв с супругой!
– Они все так говорят!
– И у нас только дружба! Я, если хочешь знать, люблю другого.
– Зачем же ты тогда бегаешь к Вадиму на свидания? – не утерпела бабушка.
Неожиданно Соня вспыхнула, словно газетный лист, подожженный спичкой.
– Так надо! Ни о чем больше не спрашивай! Только поверь, все в полном порядке.
Старушка промолчала, но в ее душе прочно поселилась тревога. Промучившись больше часа, Роза Михайловна совершила глупость. Она подошла к Галине Феоктистовне и спросила:
– У тебя вроде завтра выходной.
– Да, – ответила та, – а что?
– Тамара Павловна болеет, – вздохнула Роза Михайловна, – а мы такие невнимательные, ни разу не навестили ее. Может, съездишь?
Галина Феоктистовна мигом просекла все и гадко ухмыльнулась:
– Давай двести рублей, и я все тебе разузнаю про их семью в лучшем виде.
Роза Михайловна протянула «засланному казачку» бумажки. Галина Феоктистовна взяла купюры и спросила:
– А на дорогу?
Пришлось добавить еще двадцать рублей.
Глава 29
На следующий день, придя на работу, Галина Феоктистовна сообщила:
– Жаль мне твою Соню, но там без шансов.