Шрифт:
Лежавший вновь застонал, и наконец Вера услышала слабый, до боли родной голос:
– Где я?..
– Ты со мной, миленький, все хорошо, ты со мной! – лепетала она, пытаясь хоть чуть-чуть приподнять его. – Лешенька, ты можешь двигаться? У тебя что-нибудь болит? А? Скажи мне где?!
– Ничего… Ничего не болит. Ве-ра… – Она почувствовала, как его пальцы медленно сжались вокруг ее запястья. – Ве-ра, – повторил он и шевельнулся, пробуя приподняться, – тут Вальтер. Он… Помоги ему.
– Хорошо, хорошо, сейчас, – хлопотала возле любимого Вера, не в силах от него оторваться.
Внезапно в тоннеле послышались голоса и по стенам заметались огни фонариков. Это шли полицейские. Через пару минут они обступили двоих русских – женщину и мужчину, перепачканные лица которых невозможно было узнать…
Вера, не понимавшая по-немецки ни слова, стала брыкаться, отталкивая услужливые руки, которые пытались помочь ей подняться. Ей казалось, что ее хотят оторвать от Алеши, что их хотят разлучить… Это была своего рода истерика… Но в конце концов, вслушиваясь в успокаивающие интонации полицейских, она уступила. Две пары сильных и ловких рук подняли Алешу и понесли к выходу.
– Тут должен быть еще один! – кричала Вера, цепляясь за Алешу. – Хенде хох! Тьфу, что я говорю… Хальт! Стоять! Тут еще один человек! Айн, цвай… Цвай манн! Два человека здесь… – Ей улыбались, кивали и неуклонно влекли к выходу – на свет божий…
Оказавшись на воле, она кинулась к Алеше на грудь и всю ее залила слезами. Слезы лились нескончаемым потоком, но глаза улыбались. Алексей слабеющими руками старался покрепче прижать ее к себе и шептал:
– Дорогая моя… Любимая!
Тут же подоспели врачи, которые осмотрели Алешу и, к своему изумлению, не нашли у него на теле ни царапинки – никаких повреждений… Откуда ни возьмись к Вере с криком радости кинулась Ольга. После бурных объятий обе несколько успокоились, и Ольга взяла на себя функции переводчика.
– Они говорят, у него ни царапинки! – смеялась она. – Просто он в шоке! Он пережил сильнейший стресс… Это шок, Вера… Они говорят, дня два полежит в полном покое, его на всякий случай еще обследуют – и будет как новенький!
Вслед за Алешей из провала вынесли Вальтера. Он был без сознания. Но и у него, по словам врачей, не нашлось никаких травм и повреждений. Только левая щека была довольно сильно обожжена…
Вера заметила, как мимо на носилках пронесли тело, запеленутое в специальный полиэтиленовый чехол. Ольга в ту сторону даже не глянула, а в ответ на вопросительный и испуганный взгляд подруги бросила коротко:
– Это Веренц…
Вальтер начал понемногу приходить в себя. Возле него хлопотала Берта. Девочек уже отвели в машину. Никита ни на шаг не отставал от Ольги, словно боясь, что снова ее потеряет. Алеша силился подняться с носилок, на которые его уложили, но врачи строго-настрого запретили ему вставать. И Вера им помогала:
– Полежи, отдохни! – ерошила она ему волосы. – Теперь спешить некуда. Смотри-ка, туман рассеивается… Наступило утро. С добрым утром, Алешка!
Вскоре вереница машин двинулась в сторону близлежащей больницы. И «фольксваген» Никиты от них не отставал.
Дом опечатали и на всякий случай оставили дежурить наряд полицейских. Впервые за долгие, долгие годы имение опустело. Снова над прудами ветер гнал золотящиеся облака. На грушевых и айвовых деревьях уже завязались крошечные плоды… Наступил июнь, и птицы дружным щебетом праздновали первый день лета… И только возле вскрытого подземного хода не было ни одной птички!
ЭПИЛОГ
Алеша сидел на крыльце своего дачного домика и то и дело поглядывал на часы. Он ждал Веру. Она обещала вернуться из города еще до обеда, но время подходило к ужину, а ее все не было…
Был конец августа. Тяжелые ветви яблонь, усыпанные созревающими плодами, склонялись кое-где до земли, и он подумал, что надо бы подпорки поставить – один порыв ветра – и они могут не выдержать, сломаться!
«Пойду-ка на станцию, – решил он, – вечереет… А в деревне шалят! Мало ли что может случиться – лучше встретить ее на платформе».
Но едва он вышел за калитку, как увидел ее: легкая, тоненькая, она спешила к нему, окутанная теплым светом заходящего солнца. Увидев мужа, кинулась к нему с возгласом радости, и весь мир для обоих качнулся, поплыл, когда их губы слились в поцелуе.
– Ну что ты так долго? Я уж волноваться начал! – ласково укорял он ее, увлекая к дому. – Пойдем… пойдем скорее… я так соскучился!
– Погоди, Алешенька, погоди, дай рассказать… – Вера слабо пыталась сопротивляться, но Алексей подхватил ее на руки и пронес прямо в их маленькую комнатку, почти все пространство которой занимала необъятных размеров кровать…
И, охваченная нежной страстью, покоренная его ласками, она вскоре забыла обо всем на свете. В любви они настолько чувствовали друг друга, что казались одним существом, и длили, длили восторги объятий, не в силах остановиться, прервать эти минуты безраздельной близости и полноты, дарующие им ощущение абсолютной слиянности с миром…