Шрифт:
— Андрес! — повторил коллега, Кевин Бутроу.
Зил едва не вздрогнул. Охранник удивленно смотрел ему вслед.
— Да, Кевин. Перенесли.
— Ты в порядке? Выглядишь как будто только что из мортуриума, приятель.
— Мне нездоровится. Я лягу спать пораньше.
Фаустянин не обманул. Ему было плохо. Плюс ко всему неразрешимый вопрос: кто беспрерывно пытается пробиться в его сознание?
Зил дремал до утра и очнулся в обильной испарине. В Вашингтоне было очень жарко.
Убедившись, что других охранников поблизости нет, Элинор отключил систему наблюдения.
Маргарита Зейдельман работала в своем кабинете. Войти к ней с оружием не мог никто: внутренней системой помещения, где она находилась в данный момент, хозяйка управляла сама.
Зейдельман подняла глаза от клавиатуры терминала. На ней было угрюмо-синее платье из шикдермана.
— Андрес? Чего вам?
Он молча шел к ней. По пути взял со стола чистый лист.
Женщина испугалась его мертвых глаз:
— Почему вы не в больни…
В следующий момент острый край бумаги рассек ее глотку. Элинор сделал всего одно короткое движение — а тело Зейдельман уже валится к его ногам…
Ничего не изменилось. Даже сердце Зила стучало по-прежнему ровно. Только теперь фаустянин вспомнил, кто он есть на самом деле. Осознание пришло мгновенно и вытеснило Жилайтиса полностью. Палладас предупреждал об этом эффекте: в результате потрясения полиморф может вернуться к своей ментальной сути. Так и случилось.
Зил машинально взял со стола карандаш-маркер, вчетверо сложил бумагу, которой только что прикончил человека, до сих пор бьющегося в агонии на окровавленном полу. Когда Зейдельман стала трупом, а жизненный кокон вокруг ее тела померк, Элинор опустил бумагу и маркер в нагрудный карман.
Это был второй этаж, но фаустянин легко выпрыгнул из окна. Через пять минут он был очень далеко от дома покойницы.
Какой-то отель. До самолета еще больше часа…
Опершись рукой на пластиковую стенку, Элинор стоял под душем. Но вода не могла унести с собой тот яд, которым пропиталась каждая клеточка его организма. Почему он не разлетелся на атомы? Почему? Он ведь в точности повторил собой Жилайтиса, у которого аннигиляционный ген был! Однако дезинтеграции не произошло. К сожалению…
Зил не стал вытираться. Он подошел к зеркалу в комнате. Створки скреплялись между собой тонкими пластиковыми «спицами», выкрашенными под металл. Молодой человек вытащил одну из таких спиц. Часть зеркала со звоном упала на пол и раскололась. Элинор посмотрел на десятки своих/не своих отражений, перешагнул осколки, надел костюм Жилайтиса и покинул номер. Его ожидало второе, самое страшное, задание…
11. Еще раз о самолете
Утро субботы, 4 августа 999 года. Аэропорт Мемори.
У стойки регистрации оставалось четверо. Внимание Элинора привлек тот человек, что стоял предпоследним. Брюнет с зелено-голубыми глазами, очень сильный. Зил еще не встречал во Внешнем Круге людей с таким жизненным «свечением»: в личной зоне этого мужчины могли поместиться двое таких, как он сам. И это несмотря на то, что парень явно не выспался, а оттого был очень хмурым.
— Проходите, капитан! — сказал ему «синт».
Капитан! Да он же офицер земного Управления! Они будут на одном рейсе…
Управленец неприветливо глянул на Элинора и прошел на посадку. В уме фаустянина сложился план, по которому этот офицер должен был сам раскрыть подозрительного пассажира. Вот только нельзя попасться ему в руки. И нельзя, чтобы он увидел, как этот пассажир растворится в воздухе, задействовав ТДМ.
Самолет взлетел. Зил наблюдал за поведением капитана. Тот спокойно дремал в своем кресле.
Фаустянин вытащил бумагу и маркер, сдернул зубами колпачок, быстро вывел два слова: «ПОМОГИ ВСЕМ!» и скомкал листок. Капитан должен догадаться, должен! Только бы прикоснуться к нему, и тогда будет уже легче «подключить» его!
Элинор сунул бумагу в расслабленные пальцы мужчины и немного притронулся к его кисти. Все получилось. Кажется…
Управленец успел поймать его эмоции. Для любого слуги закона чья-то внутренняя тревога — как бегство потенциальной жертвы для охотничьей собаки.
Выпутавшись из ремня, капитан ринулся за Элинором. Тот мгновенно ускорил шаг, накинув на себя, будто капюшон рясы, защитный купол «scutum», а потом схватил с кресла маленькую девчонку и нырнул в межсекционную зону. Из рукава в ладонь скользнула пластиковая спица, некогда скреплявшая створки зеркала в отеле.