Глуповатая Маргарет не догадывалась ни о чем и поныне. Муж делал для нее все, как и во времена влюбленности, Риккардо давно уже стал взрослым и самостоятельным человеком, а заниматься домом она любила: всегда лучше делать то, что умеешь. Иными словами, леди Калиостро-младшая была счастлива в своем помадно-шоколадном мирке. Ее несколько удивляла взаимная тяга друг к другу «тетки» и «племянника», вызывал досаду суховато-ироничный характер «сына», его излишне (как ей казалось) развитый интеллект. Маргарет не хотела, чтобы при выборе профессии мальчишка пошел по стопам отца или Софи. Ей до сих пор доводилось вздыхать о разбитых чаяниях, когда поняла: Рикки избрал именно ВПРУ. Ничего не зная наверняка, младшая сестра генерала ревновала юношу подсознательно.

Фредерику и Софи оставалось довольствоваться лишь эпизодическими встречами, короткими, говорящими взглядами при плотно сжатых губах и ничего не значащими бытовыми фразами…

…Фаина проснулась затемно. В первую секунду она не могла понять, где находится. Затем вспомнила о прилете в Сан-Франциско, и теперь не могла угадать, раннее утро сейчас или поздний вечер. С трудом найденные часы показали, что сейчас поздний вечер, а значит после самолета она спала всего четыре с половиной часа.

Быстро одевшись, гречанка вышла в холл. Где-то вдалеке звучала музыка. Фаина узнала мотив хита «Черные глаза рассудка».

Клацая когтями по паркету, навстречу ей из-под арки вынырнула лохматая псина породы ньюфаундленд.

— Блэйзи! — шепнула Фанни и, помня по рассказам мужа, что пес отличается исключительной миролюбивостью, присела на корточки, чтобы погладить генеральского питомца.

Довольно заурчав, Блэйзи с грохотом повалился набок, растопырил лапы и предоставил тем самым в распоряжение гостьи свое брюхо. Гречанка почесала его ребра и, сочтя эту церемонию достаточной для первого знакомства, перешагнула собаку, будто прикроватный коврик. Ньюфаундленд только зевнул.

Дом будто вымер. Однако еще с балкона своей спальни Фаина успела заметить, в каких окнах виллы горел свет. Туда она теперь и направлялась.

Судя по всему, это был кабинет генерала. По рассказам Дика женщина представляла себе эти помещения совсем по-другому.

Услыхав голоса, будучи еще в коридоре, Паллада замешкалась. Разговор шел о ней. Гречанка прижалась спиной к косяку рядом с отворенной дверью и навострила уши.

— Но если исходить из правильной комплектации, Фред, она должна перейти под начало Джоконды…

— Если исходить из правильной, как ты выражаешься, комплектации, то под начало Джоконды должны перейти также и Рикки с Зилом Элинором…

— И что тебя останавливает?

— Во-первых, Рикки. Его кандидатура отпадает. Какой из него псионик… Во-вторых, в девочке очень сильно деструктурирующее начало.

— О чем это говорит? Когда-то и во мне было очень сильно это начало. Если ты не забыл!

Тихий смех «эльфа»:

— Оно сильно во всех. Как говорят, «ломать — не строить»…

Фаина сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Да, она знала, какими способностями обладает. Их, кстати, в ней открыл Дик. И ей всегда было проще нанести человеку вред, чем пользу. Увы, но негативные пророчества ее сбывались наверняка, тогда как хорошие пожелания — «фифти-фифти»: они оборачивались либо во благо, либо во вред. Конечно, это был никакой не «сглаз» и не «порча», а уж тем более не «проклятье» в расхожем смысле этих слов. Ни на кого и ничего она не насылала. Однако если человек становился в ее глазах оскорбителем, он тут же получал в ответ горячую информацию о гречанкиной обиде. Она не таилась. А все остальное с собой делал на свое усмотрение он сам: ошибки, глупости, роковые шаги. В зависимости от тяжести урона, постигшего Палладу. Все это «работало» в единственном случае: Фаина знала обидчика или хотя бы видела его, говорила с ним. В общем — при любом контакте.

Так неужели теперь это будет препятствием для ее службы в команде «Черных эльфов»? Паллада слышала, что в ВПРУ ломали спецов и посильнее нее, так неужели сие не под силу псионикам-«эльфам»?

— Со мной было хуже… — мрачновато заметила Софи.

Ну вот, слава Великому Конструктору, тетушка заступается!

Только что за скелетов в шкафу хранит клан Калиостро и когда это Софи была «хуже», интересно?

— Если даже я оказалась небезнадежной, то этот случай и подавно вызывает оптимизм…

— А вот мы ее саму об этом и спросим! Фаина, ну довольно уже стоять под дверью! Входите! — с улыбкой в голосе пригласил Фредерик.

И той, застуканной на месте «преступления» и с поличным, не оставалось ничего, как войти.

Калиостро смотрели на нее, как на шкодливую выпускницу Инкубатора: оба готовы были рассмеяться и оба сдерживались.

— А я… — покусав губы, вымолвила Фанни, — …библиотеку тут искала. У вас есть?

Генерал покачала головой:

— Вся в своего папашу! Фредерик, так и быть: бери ее пока в свою «четырнадцатую нестандартную». На корректировку.

Только тут до Паллады дошло, что все это время Софи с мистером Лоутоном-Калиостро говорили на кванторлингве…

Нью-Йорк, психиатрическая клиника, начало января 1002 года.

— Эй! Держи-ка! — быстро оглядевшись, бородатый охранник вложил в руку Элинору сложенную несколько раз бумагу. — Стоп! Посмотришь в палате! А потом позовешь, если что. Давай, топай!

Зил опустил вероятную записку в карман куртки. Все это как-то странно. Но записка… Такое знакомое тепло! Сердце запрыгало и задергалось, будто ярмарочный паяц в древних спектаклях.