Скоро они миновали тот куст, где так удачно Долган выбрал место ему для засады. Теперь нарта Антонова мчалась метров на триста впереди. Сергеев видел, как Долган ленивей стал погонять собак, а они устали, часто зубами хватали снег и плелись еле-еле.

Сергеев проклинал себя за минутную растерянность. Не ожидал он от Антонова такого дерзкого поступка. А надо было все предусмотреть. Конечно, Антонов ждет темноты. Собаки у него крепкие, выносливые. Он сможет ехать и ночью. А у Долгана собаки хуже, к тому же у него меньше их в упряжке. Гнетуще на него действовала и приближающаяся ночь. Где-то надо будет переночевать, покормить собак, отдохнуть. А завтра снова начинать сначала. И долго ли так он сможет выдержать? Конечно, он выдержит, а вот Долган может отказаться. Главное — он, Сергеев, сам виноват в том, что увернулся от него Антонов. Надо было сидеть в кустах и ждать.

Лейтенант глядел на широкую спину Долгана и размышлял.

«Что, интересно, думает он обо мне? Смеется, наверное? «Почему не стрелял?» — спрашивает. Не мог же я, в самом деле, стрелять в Антонова. Не ожидал, что напролом пойдет? А что ему оставалось делать? Можно было раньше до этого додуматься».

— Что молчишь, Василий? — спросил у Долгана. — Скажи, куда мы хоть заехали? Далеко ли от поселка?

— Совсем недалеко. Километров шестьдесят.

— Шестьдесят? До колхоза шестьдесят километров?

— Может, меньше. Медвежья лапа хитрый. Он места эти знает. Сюда и ехал. Далеко отсюда тундру он не знает, потому боится ее.

— Что ты предлагаешь делать? — снова спросил Сергеев.

— Надо еще ехать, а там спать будем. Вон, видишь, Медвежья лапа направо поехал. Непонятно зачем. Там река, много торосов, очень дорога там плохая. Зачем он туда поехал? — говорил Долган, поворачивая собак по следу Антонова. — Тут совсем недалеко его бывшая стоянка.

— Это здесь мы вчера были?

— Совсем рядом.

Неожиданно Сергеев увидел далеко впереди на темнеющем горизонте одну нарту, другую, четвертую. Нарты мчались навстречу Антонову. — Гони быстрее! Видишь нарты? — Сергеев показал Долгану в сторону горизонта.

— Вижу. Потому, оказывается, Медвежья лапа на реку свернул. Он раньше нас их увидел.

— Давай быстрее! — снова заторопил лейтенант каюра. — Правее, правее держи!

Сергеев был приятно удивлен, когда увидел нарты. Кто ехал на них, он не знал, но был уверен, что это пришла ему помощь. И не зря, конечно, Антонов бросился сломя голову к реке, где, как сказал Долган, очень плохая дорога.

Это действительно была помощь. Как потом узнал лейтенант, председатель колхоза Дорофеев еще вчера вечером, когда нарта Долгана с Сергеевым выехала из села, позвонил секретарю. Он сообщил Ивану Матвеевичу свои соображения и просил того разрешить ему, Дорофееву, принять участие в задержании злостного преступника. Огородников возражать не стал, а, наоборот, велел принять все меры в оказании помощи молодому следователю

Дорофеев организовал четыре нарты, семь человек из пастухов и охотников. Выехали они рано утром, а на месте их ночевки были в обед. Занесенное снегом место палатки и уже развеянный пепел от костра Долгана и Сергеева — все говорило Дорофееву о том, что лейтенант с каюром, отдохнув, направились на поиски Антонова.

— Оглядеть все вокруг внимательно, — распорядился Дорофеев.

Скоро один из охотников наткнулся на тайник Антонова. Это был шалаш, сделанный из толстых веток кедровника. Теперь он был почти полностью занесен снегом. Сухие зеленые ветки и насторожили охотника.

В шалаше стояла железная бочка, в которой осталось литров десять спирта, мешок, набитый пыжиками. Здесь же было несколько новых кукулей, кухлянок, торбасов и целая кипа выделанных оленьих шкур.

— Меха собирал… Знает, что мех нынче в дефиците, — сказал председатель, рассматривая это богатство. Вначале он засомневался: забирать ли все или покараулить, взять вместе с хозяином. Но потом решил все погрузить на нарты, сделать привал, покормить собак, напиться чаю и ехать вслед Сергееву.

Когда выехали дальше, солнце стояло совсем низко. А через час увидели нарту Антонова, а потом и Долгана.

— Гони! Быстрее! — торопил Сергеев каюра.

— Теперь он никуда не убежит, — весело улыбаясь, говорил Долган. Сам председатель приехал. Вон окружают. Теперь Медвежьей лапе не уйти.

И тут до их слуха донесся короткий треск выстрела, потом более громкий и протяжный.

«Как плохо получается, — думал лейтенант, — перестреляют друг друга». Сомнений не было, стрелял Антонов и стреляли те, приехавшие.

— Давай быстрее! Ну пожалуйста, — просил Сергеев Долгана. — Его надо живым брать.

— Собачки совсем устали, не бегут, — говорил каюр.

Сергеев соскочил с нарты, но бежать в тяжелой меховой одежде трудно, много не пробежишь.

— Окружай! — донесся до лейтенанта голос Дорофеева.

«Молодец, — подумал Сергеев, — видно, старый фронтовик».

Лейтенант видел, как Антонов размахивал карабином, слышал его сердитый крик. На собак ли он кричал, или на преследователей, понять не мог. И тут нарта вдруг опрокинулась, Антонов свалился в снег.