Он вновь наполнил кубки.

— Скажи все-таки, зачем тебе мои документы? Правду только скажи!

— Понимаете, князь, я понял, что не в деньгах счастье. Деньги у меня есть, но что сделаешь с деньгами в Петербурге?! Я хочу посмотреть свет, высший свет, а кто меня туда введет? Другое дело — князь Ратиани! Для него все двери открыты, его все рады будут принять.

— Ну что же, поезжай погуляй, — благодушно улыбнулся Ратиани. — Только запомни: запятнаешь честь рода Ратиани — убью, зарежу! Чтобы не скупился! Чтобы бросал деньги, не считая! Чтобы жил так, как положено князю, иначе ты не только меня опозоришь, ты себя разоблачишь. Ратиани скупым быть не может!

— О чем разговор, ваше сиятельство, — развел руками молодой человек. — Так погуляю — сто лет помнить будут!

Спустя несколько дней после этого разговора в купе первого класса поезда Тифлис — Петербург вошел интересный молодой человек в белоснежной черкеске с флигель-адъютантскими погонами и сверкающим на поясе позолоченным кинжалом. Его появление не могло остаться незамеченным. Ни для мужчин, ни для женщин. Было ясно, что он принадлежал к высшему обществу, но никто из пассажиров первого класса его не знал.

Носильщики, следующие за ослепительным господином, внесли четыре великолепных английских чемодана. Молодой человек, не глядя, протянул им несколько кредиток и отпустил легким взмахом руки. По всей видимости, он не поскупился — носильщики радостно заулыбались и, перебивая друг друга, забросали его выражениями благодарности и красочных кавказских пожеланий: «Долгой жизни вам, ваше сиятельство!», «Покорнейше благодарим, ваше сиятельство!», «Пусть погибнут враги вашего сиятельства!», «Пусть ослепнет тот, кто скажет про вас плохое!»…

Вряд ли кому-нибудь из пассажиров могла прийти мысль, что носильщики, благодарившие щедрого клиента, были подпольщиками-революционерами. Еще более невероятным было бы подозревать в светлейшем князе Коки Ратиани, предводителе уездного дворянства, Симона Тер-Петросянца-Камо — революционера-боевика, приговоренного к смертной казни, человека, доставляющего столько хлопот и неприятностей царской жандармерии и охранке. Тем не менее это было именно так.

Камо спешил в Петербург. Необходимо было наладить переброску оружия из Финляндии на Кавказ, организовать перевалочные пункты. Одновременно он должен был встретиться с Леонидом Борисовичем Красиным, получить инструкции, изучить в подпольной лаборатории технологию изготовления новых бомб, изобретенных Красиным и профессором Тихвинским.

…Нужные знакомства Камо завел уже в поезде. Генерал Буняев испытывал чувства полного удовлетворения, пожимая руку князя Ратиани, о котором он столько слышал. Пустой напыщенный солдафон, наслаждающийся звуками своего трубного казарменного голоса, рассказал «князю» о своих сокровенных мечтах, связанных с повышением по службе. К концу путешествия генерал и «князь» стали неразлучными друзьями.

Не менее ценным было знакомство с женой известного столичного инженера. Камо принялся флиртовать. Познаний у него в этой области не было никаких, но даже его неловкость воспринималась благосклонно.

— Простите, — сказал Камо после первых незначительных фраз, — вы замужем?

Инженерша долго смеялась над «непосредственностью» «князя» и просила «милого Коки» не забывать ее в Петербурге. «В моем салоне собираются самые интересные люди. Позвольте мне вас представить им, князь?» «Князь», разумеется, не возражал.

Петербургские газеты в разделе светской хроники поместили сообщение о приезде в столицу князя Ратиани. Уже на другой день Коки произвел фурор в гостиной инженерши, пленив заодно ее подругу, фрейлину двора Ирину Алексеевну Васильеву. Эта дворцовая приживалка, не знавшая ничего, кроме сплетен и интриг, была счастлива вниманием, оказанным ей блистательным и богатым «князем». В свою очередь, она оказала Коки несколько весьма ценных услуг, даже не подозревая об этом. Одна из них заключалась в том, что Васильева познакомила его с петербургским полицмейстером, в доме которого он стал часто бывать. После столь удачного начала можно было приступать к работе, не опасаясь вызвать подозрений.

Днем «князь» наносил светские визиты, вечерами посещал театры, а ночью, возвращаясь в Европейскую гостиницу, где остановился, неожиданно отпускал извозчика. Он долго петлял по улицам, затем поднимался по крутым ступенькам и входил в техническую лабораторию военно-морского ведомства. В этой лаборатории, под самым носом царских ищеек, химики-большевики изготовляли ручные бомбы для предстоящих боев с царизмом.

Часто посещал «князь Ратиани» и окраины столицы. Здесь организовывался перевалочный пункт и склад для оружия. Необходимо было предусмотреть каждую мелочь, исключить всякую возможность провала.

…Прошел месяц со дня приезда светлейшего князя Коки Ратиани в Петербург. Пора было возвращаться назад, на Кавказ. Его с нетерпением ждали товарищи: обстановка накалялась — нужно было оружие. Проявлял нетерпение и подлинный Ратиани, страшно скучавший в деревне.

…Уложена в крепкий сундук первая партия маузеров и бомб. Коридорные с трудом погрузили его в подъехавший экипаж. Туда же уложили тяжелые английские чемоданы. «Князь Ратиани» медленно спускается по лестнице… У дверей гостиницы, вытянувшись, застыл полицейский. Мелькает остроумная мысль — подобные мысли нередко помогают Камо выйти из самых критических ситуаций.