Сайвин обернулась и жестом позвала Каста ближе. Пристроив гарпуны за плечом, она плыла, гребя руками, словно птица в полете. Он кивнул. Они должны доложить в замке о своих находках так быстро, как это возможно.

Каст всплыл вслед за ней. Он передал ей свою ношу. Ей не хотелось брать ее, но выбора не было. Держа книгу и сплетенную ручку сети в одной руке, другой она коснулась мужчины, которого любила. Он взял ее пальцы и поднес ладонь к губам. Жар его поцелуя обжигал.

Он приблизился и с силой притянул ее к себе, и одна его нога скользнула между ее ног. Он словно выдавил из нее страх своими сильными руками. Забыв дышать, она, подняв голову, смотрела в его глаза и видела в них любовь.

Наконец она протянула свободную руку к его щеке и коснулась татуировки в виде дракона. Его тело выгнулось одновременно от боли и удовольствия. «Ты нужен мне», — позвала она мысленно.

Мир вспыхнул вокруг нее. Песок взвился в безумном вихре. Она повернулась. Ее ноги раздвинулись одновременно магией и мускулами. Под ней дракон обрел форму, крылья раскинуты, рев отдается эхом в сознании и в ушах. Она железной хваткой вцепилась в свою ношу. «В замок, Рагнарк. Скорее».

Драконьи мысли и чувства мешались с ее собственными: «Как ты желаешь, моя связанная».

Ее ноги скользнули по горячим чешуям, которые поднялись плотнее вокруг нее, чтобы защитить. Она прижалась к шее. «Вперед, мой милый гигант».

Взрывом мускулов и энергии дракон устремился вверх, к солнцу, на поверхности воды. Сайвин держала крепко свою ношу, но где-то в глубине своего сознания она задавала вопрос, не будет ли самым лучшим оставить это все на дне океана.

Дракон и всадник вырвались из моря. Вдалеке она заметила корабли на воде и в воздухе. Еще дальше левиафаны выбросили в воздух струи водяных брызг, пополняя свои чудовищные запасы. Мир ждал ее, и впереди была опасность, с которой придется столкнуться.

Рагнарк лег на крыло и направился к острову и величественному замку Алоа Глен, последнему бастиону свободы в этом темном мире.

Сайвин глянула вниз, на свой упакованный в сеть груз, подумав снова, что за ужас она несет, забрав его из этой водной могилы. Она представила темную кладку в разбитом трюме и содрогнулась.

Какое бы зло ни таилось там, оно должно быть остановлено.

— Винтерфелл… — прошептала Елена.

Эррил пристально смотрел на потрясенную женщину. Как же ему хотелось прижать ее к груди и успокоить, стереть это выражение испуга с ее лица! Она, казалось, ушла в себя, поглощенная воспоминаниями детства, которое закончилось для нее слишком рано. Ее глаза, обычно яркого изумрудного цвета, сейчас выглядели далекими, словно она искала что-то в глубинах памяти. Он попытался вспомнить маленькую девочку, которую он впервые увидел на мощеных улицах Винтерфелла. Ему тоже показалось, что это было давным-давно.

Внезапно он обнаружил, что она вновь смотрит на него. Что она видит? Старика с лицом молодого человека? Что еще мог он предложить ей? Он отказался от собственного бессмертия ради этой женщины рядом с ним, возложив на ее хрупкие плечи все надежды на будущее Аласии. Ему вдруг ужасно захотелось упасть перед ней на колени и молить о прощении.

Вместо этого он остался стоять на своем посту: рыцарь, вассал, защитник… и немного муж. За прошедшие месяцы они прекратили отрицать те чувства, что жили в их сердцах. Связанные законом эльфов, они были мужем и женой. Но за то, что могли допустить их сердца, приходилось расплачиваться их телам. Он страстно желал ее, но их разделяла пропасть лет. Она была ребенком в теле женщины. Он был стариком, прятавшимся в обличье молодого человека. Из-за этого различия им приходилось довольствоваться нежными прикосновениями, взглядами и короткими поцелуями.

— Эррил, — обратилась к нему Елена, возвращая его к выбору, перед которым их поставил этот язвительный клоун в шутовском костюме, увешанном бубенчиками. — Мы не можем не считаться с тем, что господин Квэйл сказал нам. Это похоже на правду. Мы знаем, что Врата Виверны направлялись в Винтерфелл, когда мы обнаружили их. Я не знаю, как этот подлый огр собирается довести дело до конца, имея в распоряжении всего лишь одни Врата, но это необходимо остановить.

Эррил кивнул:

— Несомненно. Но как?

— Мы уничтожили другие, — сказала Елена. — Мы уничтожим и эти. Врата Виверны — последнее, что удерживает Чи в заключении. Разрушь их — и Чи освободится. Темный Лорд Блэкхолла лишится силы.

Эррил скривился:

— Так сказали духи.

Но он не был уверен. В течение последнего месяца Елена и Эррил много разговаривали с духами Кровавого Дневника: тенью тетушки Филы и духом Чо. Пять веков назад брат Чо, Чи, был пойман в ловушку четырех Врат. Учитывая, что трое Врат было разрушено, никто не мог сказать с уверенностью, почему Чи продолжают удерживать последние Врата. Эррил сомневался, что Врата Виверны были единственным ответом.

— Нельзя возлагать все наши надежды на то, что эти духи правильно излагают суть дела.

Арлекин заговорил у очага:

— Духи, шлюхи или шуты — какая разница? Я прочитал послание Шоркана к его прихвостням. К кануну Середины Лета, утверждал он, битва будет окончена. Последние слова в его послании я могу процитировать: «Итак, к кануну середины лета, ведьма и мир сгорят на погребальном костре, сложенном для них господином», — Арлекин пожал плечами и потеребил заусеницу на пальце. — Я не знаю. Это звучит достаточно мрачно для меня.