— Эх, Дарь Иванна, — с чувством воскликнула Ирка, — вы к старости прям как полковник делаетесь!

Бескрайнее негодование начало наполнять меня. Я — стройная, без второго подбородка и «пивного» живота, с довольно пышной шевелюрой — совершенно не похожа на толстого, лысого Дегтярева!

— Александр Михайлович тоже, если ключи потеряет, на всех злится, — довершила выступление домработница. — Когда человек на справедливые замечания обижается, значит, он в старикашку превратился, такого противного, который всем недоволен и из дома вышел, чтобы свою злость выплеснуть.

Я указала пальцем на бежево-серую плитку, которой выстлан у нас пол в прихожей.

— Согласна с тобой. Немотивированная обидчивость — показатель дряхления души и тела. Ты сказала абсолютно справедливую вещь. Но погляди, вон цепочка шустрых муравьишек тянется. Так кто из нас обидчивая старушонка, а? Мое замечание тоже абсолютно справедливо!

Ирка прищурилась, наклонилась, потом села на корточки.

— Точно, — слегка растерянно констатировала она. — Откуда они взялись?

— С улицы пришли, — улыбнулась я, — погреться. Сейчас прямиком в столовую двинут, поближе к хлебнице и сахарнице.

— Вот пакость, — брезгливо поморщилась Ирка. — Странно, однако, ведь зимой муравьи спят.

— А эти бодрствуют, — закивала я, — и весьма неплохо себя чувствуют.

— Но у нас нет муравьев, — рассердилась Ирка, — и не было никогда! В доме, имею в виду, на улице ползают летом.

— Наверное, замерзли на свежем воздухе, вот и заглянули на огонек, — мстительно продолжила я. — Думаю, тебе следует немедленно взять тряпку, совок и веник и заняться уборкой. Спасибо, конечно, что ты хотела позаботиться о моем мобильном, но он спокойно лежит в известном мне месте, а наглые насекомые разгуливают по дому.

Ирка выпрямилась.

— Может, не надо их гнать?

— Предлагаешь открыть в Ложкине приют для насекомых? Может, стоит тогда повесить на ворота табличку «Мурашкин хаус»? Думаю, гринписовцы придут в восторг и вручат тебе медаль. Но мне не слишком хочется спать в постели, где ползают эти твари, и питаться продуктами, которые они обтоптали своими лапами!

— Вечно вы, Дарь Иванна, ерничаете, — надулась Ирка. — Не об том речь веду. Всем известно: коли в дому мурашики, в нем больше никого нет, пусто.

— Ясное дело, люди убегают от противных насекомых.

— Не о людях речь, — совсем разозлилась домработница. — Смываются тараканы, мыши, жуки… С муравьями никто не уживается!

— Точно знаешь?

— Чтоб мне никогда жареной картошки не есть! — с жаром заявила Ирка.

Я присмотрелась к рыжей цепочке на полу, тянущейся в сторону коридора.

— Знаешь, Ирина, а тебе, кажется, навсегда придется проститься с любимым блюдом.

— Почему?

— Вон там, из-под комода, выползает таракан.

— Где? — взвизгнула Ирка.

— Не замечаешь?

— Вижу! — заорала Ира. — Ой, я их до смерти боюсь!

— Я тоже!

— Их у нас нет!

— Значит, есть!

— Никогда раньше не видела, значит, их нет, — обморочным голосом твердила домработница.

Ну надо же! Ирка, словно известный древнегреческий философ, уверена: если проблему не разглядывать, та исчезнет. В принципе, правильное поведение: чем меньше зацикливаться на ерунде, тем быстрей она рассосется. Только к тараканам данный постулат не относится.

— Бери совок и сметай живность, — велела я.

— Ща Ваньку позову, — быстро нашла выход из положения домработница. Она распахнула было входную дверь, но тут же живо захлопнула ее и прошептала:

— Дарь Иванна! Заболтались мы, а там Аркадий Константинович с бабкой Милицией приехали, по дорожке идут. Че делать-то?

— Хватай газету, вон ту, что на тумбочке лежит, и живо гони тараканов с муравьями вон.

— Это «Вести стадионов», ее Александр Михайлович еще не читал, — напомнила Ирка.

Я постаралась не захихикать. Наш полковник не способен пробежать и двух метров, по лестнице он поднимается, отдуваясь, словно уставшая лошадь, но каждый вечер, придя с работы, Дегтярев откупоривает бутылочку пива и ложится на диван в компании с листком «Вести стадионов». В этот момент Александр Михайлович ощущает себя членом огромной армии физкультурников, он навеки со спортом.

— Не спорь, — подтолкнула я Ирку в спину, — У олигархов в доме никакой иной живности, кроме элитных собак, кошек и экзотов, не должно быть. Тараканы с муравьями — это не комильфо. Что подумает Милиция, узрев рыжую демонстрацию? Давай, давай, живо гони насекомых под мебель, а я побегу в гостиную — мне велено сидеть со спицами в руках у телика.