— И нам бы не помешали талибы у власти, а то сколько всякой грязи развелось, — добавляет он.

— Хорошо тебе говорить, у вас-то их не было. Пакистану пришел бы конец, дорвись они до власти, можешь даже не сомневаться, — ворчит Султан, — Только представь себе: убрали бы все рекламные плакаты, а ведь только на одной этой улице их больше тысячи. Сожгли бы все книги с картинками, и весь пакистанский киноархив, музыкальный архив, уничтожили бы все музыкальные инструменты. Ты бы никогда больше не услышал музыки, не смог пройтись в танце. Закрылись бы все Интернет-кафе, телевидение бы сделали черно-белым, а потом и вообще изъяли все телевизоры, по радио передавали бы одни лишь религиозные программы. Девочкам запретили бы учиться, а женщинам — работать. Что бы тогда случилось с Пакистаном? Потеря сотен тысяч рабочих мест и глубокая экономическая депрессия. И что бы делали люди, ставшие лишними, после того как Пакистан вернется в далекое прошлое? — раздраженно вопрошает Султан.

Отношения пожимает плечами:

— Ну ладно, ладно. Может, не весь Талибан, но парочка талибов явно не помешает.

Талха в свое время оказывал поддержку Талибану тем, что размножал его воззвания. На протяжении нескольких лет он также печатал учебники по исламу. Со временем он помог талибам организовать собственную типографию в Кабуле, по дешевке перепродав приобретенную им поддержанную итальянскую печатную машину. Подобно большинству пакистанцев, ему нравилось, что в соседней стране у власти стоят пуштуны.

— Совести у тебя нет. Ты бы согласился работать и на дьявола, — добродушно поддразнивает его Султан, уже выпустивший пар и заклеймивший преступления талибов.

Талха морщится, но продолжает стоять на своем:

— Установления Талибана не противоречат нашей культуре. Талибы уважают Коран, пророка и наши традиции. Я бы никогда не напечатал того, что противоречит исламу.

— Например? — смеется Султан.

Талха ненадолго задумывается.

— Например, «Сатанинские стихи» или еще какие-нибудь сочинения Салмана Рушди. Да укажет Аллах путь в его убежищу!

Мужчины на ковре оживляются и начинают ожесточенно поносить автора «Сатанинских стихов», которые никто из них не читал.

— Его давно пора убить. Но он каждый раз умудряется ускользнуть. Всех, кто ему помогает или печатает его книги, тоже надо убивать, — говорит Талха. — Ни за какие деньги я не стал бы его печатать. Он втоптал в грязь ислам.

— Он нанес нам глубокую рану, поразил нас ножом в самое сердце. Надеюсь, до него еще доберутся, — продолжает один из мужчин.

Султан полностью согласен.

— Он решил убить в нас душу и должен быть остановлен, прежде чем ему удастся увлечь за собой других. Даже коммунисты принесли нам меньше вреда, во всяком случае, они с уважением относились к нашим традициям и не пытались очернить религию. И вот человек, называющий себя мусульманином, извергает такие гадости!

Все какое-то время молчат, словно под влиянием проклятия, посланного на их головы предателем Рушди.

— Надеюсь, его еще поймают, иншалла (если на то будет воля Аллаха), — говорит Талха.

В последние дни Султан обходит всевозможные типографии, прячущиеся во дворах, подвалах и проулках. Чтобы выполнить заказ, он должен распределить его на десятки мастерских. Он объясняет суть проекта, записывает условия и рассматривает их. От особо выгодных предложений в его глазах загорается огонек, а верхняя губа начинает подрагивать. Он облизывает губы и быстро подсчитывает прибыль в уме. Спустя две недели последний учебник пристроен. Султан обещает связаться с типографиями и сообщить, когда им приступать к делу.

Наконец-то можно вернуться домой, в Кабул. На этот раз ему не надо тащиться на лошади через границу. Афганцам запрещено въезжать в Пакистан, у выезжающих же никто не спрашивает документов, так что книготорговец может спокойно покинуть страну.

Султан трясется в старом автобусе маршрута «Джалалабад — Кабул», с трудом одолевающем крутые повороты кабульской дороги. С одной стороны угрожающе нависают валуны, готовые скатиться на дорожное полотно. По пути попадаются два перевернутых автобуса, столкнувшиеся с трейлером, который вылетел за ограждение. Погибших уносят на носилках. Среди них два маленьких мальчика. Султан читает молитву за упокой их душ, потом молится за себя.

Эта дорога опасна не только из-за камнепадов и частых автокатастроф. Здесь орудует больше разбойников, чем на любой другой трассе Афганистана. Встреча с бандитами уже стоила жизни как иностранным журналистам и работникам гуманитарных организаций, так и местным жителям. Сразу после падения Талибана здесь были убиты четыре журналиста. Сначала их избили, потом им пустили пулю в затылок. Водитель выжил, потому что смог рассказать исламский символ веры. Вскоре после этого был остановлен автобус афганцами. У всех, кто подстриг бороду, отрезали уши и нос. Бандиты недвусмысленно продемонстрировали, кого они хотят видеть у власти.