– Вполне вероятно, что официально Ложкино числится селом, – пояснила я, – наш же поселок получил название от ближайшей деревни. У нас почтовый адрес «Ложкино-1», однако про цифру все забывают.

– Ладно, – кивнула Ирка. – Только я сумку этого Тёмы разбирала. Жуть!

– В каком смысле?

– Вещи – дерьмо, – заявила домработница, – я в шмотках разбираюсь.

– Грязное и рваное?

– Нет, – ухмыльнулась Ира, – новое совсем, чистое и целое. Но все российское: рубашки, белье, свитер. А ботинки… Говнодавы настоящие, простите, конечно!

– Не у всех есть деньги на фирменные вещи, – возмутилась я. – Ира, откуда такой снобизм? Между прочим, я очень люблю белье, которое шьют в Минске, стараюсь покупать только его: хлопковое, натуральное, изумительное. А куртки? Вон Зайка купила дорогущий пуховик, и тут же «молния» сломалась, а у Дегтярева российский третий год, как новый.

– Китайский, – поправила Ирка.

– Ну и что? Зато он стоил две копейки и цел до сих пор, – не сдавалась я. – Да бог с ними, с вещами. Давай вспомним о продуктах! Покупали мы итальянские макароны, и вечно они нам какими-то недоваренными казались. Перешли на родную «Макфу» и кушаем аппетитнейшие «гнезда» с грибочками в свое удовольствие! И, ко всему прочему, от них не толстеешь, и варятся они очень быстро!

– Тут вы правы, – согласилась Ирка. – Только у нас деньги есть, мы покупаем российское не от бедности, просто эти товары больше нравятся. А Тёма нищий! Видела я, какими он глазами на портьеры глядел, даже пощупал их. Нехороший человек.

– Ты сделала подобный вывод после того, как гость потрогал драпировки?

– А вы не зубоскальте, – надулась Ирка. – Он еще от Хуча шарахнулся, ноги поджал и спросил: «Он кусается?»

Я села на табуретку и почувствовала легкий дискомфорт. Меня всегда настораживают люди, которые не любят животных. Предположить, что Хучик способен кого-то укусить, может либо дурак, либо очень злой человек. У мопса и зубов-то практически нет, выросли через один.

– Знаете, как дело обстоит? – наседала Ира.

– Ну?

– Тёма ваш распрекрасный за своими Уральскими горами чуть с голоду не помер, – застрекотала домработница, – вот и решил в богатый дом пристроиться. Приехал сюда и набрехал с пять коробов. Мамин дневник… Ха! Он вам его показал?

– Нет.

– Вот! Теперь тут поселится, оденется, обуется, отъестся и ваще навсегда останется. Дегтярев его уже за сыночка считает, Манюня жалеет, даже Ольга прослезилась, глядя, как эта кастрюля полковника обнимает.

– Ведро, – машинально поправила я.

– Один шут разница, – скривилась Ирка. – Гоните его вон, прохиндея, вот мое мнение.

– И как ты предлагаешь провести операцию?

– Прямо так и скажите: «Вали домой».

– Не могу.

– Почему? – уперла руки в бока домработница.

– Не принято подобным образом обращаться с гостями.

– Тьфу! Если станете всех привечать, в нищете помрете.

– А где сейчас Тёма?

– Его Дегтярев в Москву увез.

– Нельзя же выгнать сына полковника.

– Он ему никто.

– Откуда такая уверенность?

– Задницей чую, – заявила Ирка.

Я постаралась скрыть усмешку. Надо же… Судя по некоторым расхожим выражениям, вышеупомянутый орган является главным для русского человека: он им чувствует беду и одновременно ищет на него приключений.

– Надо приблуду на анализ отправить. Генетический. Есть такой, я знаю, – посоветовала Ира. – Вот у нас на двадцать пятом участке Мироновы живут… Слышали?

Я кивнула.

– Хозяин горничную выгнал, – ажиотированно продолжила Ирка, – беременную. А та, не будь дурой, в лабораторию сносилась и его жене под нос бумажку сунула, где черным по белому написано, кто отец ее будущего ребенка.

– И кто?

– Ой, Дарь Иванна, несообразительная вы! Ясное дело, сам хозяин. Надо у этого Тёмы кровь взять. Вот и станет ясно, чей он сын! – торжественно закончила Ирка.

– Неудобно как-то, – промямлила я, – подойти и заявить: «Предполагаю, вы обманщик, поехали на экспертизу». А если он и впрямь родня Александру Михайловичу? Обидим и Тёму, и полковника.

– Тогда надо хитростью анализ взять. Обманом.

– Как?

– Подумаю и соображу, – пообещала домработница.

– Хорошо, – согласилась я, – тоже поломаю голову над проблемой. Но очень тебя прошу, давай соблюдать презумпцию невиновности.

– Чего?

– Пока мы не доказали, что Тёма обманщик, он честный человек и живет в Ложкине на правах сына полковника, – объяснила я. – Понятно?

– Ничего, – мстительно процедила Ирка, – пусть временно сыром в масле катается! Скоро закончится лафа, я его сама веником вымету!

– Только после лабораторного заключения, – предостерегла я и услышала звонок своего мобильного.

– Даша? – спросил чей-то знакомый голос.

– Да, а кто говорит?

– Рита Секридова.

– Алиса пришла? – обрадовалась я. – Сделай одолжение, не выпускай ее, уже еду!