Но, видно, таково уж было мое счастье. Эмма обвела взором ряды столов и велела:

– Васильева! Даша, иди к доске!

Тут следует добавить, что Эмма Сергеевна, справившая восьмидесятилетие, вела занятия по старинке. В ее голове, слегка тронутой склерозом, прочно засело убеждение: все студиозусы отвратительные лентяи, они глотают накануне экзаменов знания непрожеванными кусками, кое-как удерживают их до испытаний, а получив отметку, мигом забывают про Золя – Бальзака – Гюго – Мопассана. Основную массу профессуры подобное положение вещей не напрягало. В ведомости стоит «Зачет»? Следовательно, прощайте, ребятки, курс освоен. Но Эмма была профессором старой школы, она наивно желала впихнуть в деревянные студенческие головы крупицы знаний, поэтому ее семинары превращались в пытку, они до боли напоминали уроки литературы в шестом классе общеобразовательной школы. Сначала профессор вызывала к доске студента и требовала изложить домашнее задание. За ответ ставилась отметка и следовал комментарий, вся суть которого сводилась к одной простой мысли:

– Учиться надо лучше. Только тот, кто хорошо овладевает знаниями, имеет шанс попасть в аспирантуру и стать кандидатом наук.

Лично меня бросало в дрожь от этого заявления, меньше всего хотелось навсегда связать свою жизнь с затхлым учебным заведением.

В конце семестра Эмма подводила итоги, и те, у кого получалась чистая пятерка, освобождались от сдачи зачета, остальных доктор наук гоняла по всему курсу.

По непонятной причине я была у Эммы на хорошем счету, но сейчас рисковала потерять расположение дамы. Накануне студентка Васильева гуляла до трех утра и абсолютно не подготовилась к занятиям.

– Ну, – поторопила меня преподаватель, – начинай!

Я набрала полную грудь воздуха и честно призналась:

– Простите, Эмма Сергеевна, слегка не готова к ответу.

– Почему? – совершенно искренно удивилась старуха. – Что помешало самостоятельным занятиям?

– Отравилась, – сказала я почти правду, забыв упомянуть, что непорядок в организме был вызван красным вином плохого качества, выпитым в неумеренном количестве.

– Это не повод, – отрезала Эмма. Но потом слегка помягчела: – Действительно, еда в нашей столовой оставляет желать лучшего. Даша, мне очень не хочется ставить тебе «два». Что скажешь?

– Тоже не желаю получить «неуд», – вздохнула я.

– Вот и хорошо, – одобрила Эмма. – Ты девочка ответственная, не то что некоторые, имена которых я упоминать сегодня не буду. Думаю, великолепно расскажешь сейчас о Гюго. Ну, начинай!

Выдав тираду, профессор сложила руки на груди, откинулась на спинку стула и прикрыла очи.

– Виктор Гюго, автор многих романов, в том числе «Отверженные», родился в… – безнадежно начала я и замолчала, потому что информация о великом французском романисте, осевшая в моей памяти, иссякла.

– Замечательно, – пробормотала преподша, – продолжай.

Я развела руками, и тут на помощь пришла Машка Гладильщикова – она подняла учебник, раскрытый на нужной странице. Кое-как, щурясь, я сумела озвучить текст.

– Хорошо, – кивнула Эмма, не открывая глаз, – троечку уже заработала. Но, право, жаль портить «удочкой» твою репутацию. Ты ведь хочешь четверку?

– Ага, – ответила я.

– Тогда расскажи мне… ну… допустим, о Викторе Гюго, – меланхолично предложила доктор наук и снова примолкла.

Я настороженно глянула в сторону ученой дамы. Она что, издевается надо мной? Но нет, лицо Эммы Сергеевны хранило торжественно-заинтересованное выражение. Я откашлялась:

– Виктор Гюго появился на свет…

Второй раз рассказывать биографию писателя получилось бойчее.

Эмме тоже понравилось.

– Молодец, – закивала она. – Но это четверка. Поднимем планку. Пятерка – вот к чему надо стремиться, согласна?

– Угу, – закивала я.

– Умница, – похвалила меня Эмма. – Рада, что не ошиблась в тебе. Думаю, получишь «отлично», коли сумеешь рассказать нам о… Викторе Гюго!

Одногруппники попадали под столы, я выставила вперед правую ногу и бодро начала:

– Великий сын Франции, автор книг «Девяносто третий год», «Отверженные» и других прожил большую жизнь в литературе…

– Вот и чудесно, – открыла глаза Эмма, когда я замолчала. – Садись, Даша. С огромным удовольствием ставлю «пять». Можно было бы еще попросить тебя рассказать биографию Гюго, но лучше сделаю это сама. Итак, новая тема: Виктор Гюго. Великий сын Франции, автор книг… Минуточку, дети, в чем дело, почему не записываем?

Я, пытаясь скрыть хохот, опустила подбородок на грудь, а наша староста сдавленным голосом ответила:

– Простите, Эмма Сергеевна, звонок на перемену, нам надо в другой корпус бежать.

– Действительно, – закивала доктор наук, глянув на часы. – Запишите домашнее задание: Виктор Гюго. Васильева, готовься, давно тебя не вызывала!

Прогнав сейчас от себя это ненужное воспоминание, я обогнула дедушку-охранника и оказалась в небольшом коридоре. Пахло тут хлоркой, супом и какими-то лекарствами. Боясь поскользнуться на блестящей бело-желтой плитке, я тихо пошла вперед и уперлась в стол, за которым восседала бабуся, читавшая газету.