Шрифт:
29 июля 36 года
10.30
…Ангелову оставалось заблокировать последний звездолет — на старом космодроме в Мирза-Чарле, когда звякнул сигнал получения срочной рассылки. Он автоматически открыл сообщение и тупо уставился в экран:
«Всем сотрудникам Службы Галактической Безопасности и Аварийной службы… Задержать… Сабину Крюгер… Джереми Тафната… Петра Ангелова…»
Дальше он не читал. Пете уже мерещились шаги на лестнице… Первым побуждением было бежать… Остановился. Трезво взвесил шансы. Заблокировать «Тьму» он не успеет. Оставалось лишь сменить код да разрядить энергоемкости. Еще раз поспешно вызвать Руди. Выслушать в очередной раз предложение «оставить сообщение после гудка», коротко обрисовать положение, из предосторожности — на арканарском. Оставить видеофон на столе. И уходить… А куда, когда в дверь уже стучат? Петя брел вдоль бесконечных стеллажей кристаллотеки, сменившихся шкафами бумажного архива… Наконец он попал в места, где архив превращался в завалы и лабиринты. Перевернутые, местами обугленные шкафы в решете пулевых пробоин, россыпи гильз, кое-где темные пятна на рассыпанных бумагах — здесь прошлое давало свой последний бой. Петя едва не запнулся за подозрительного вида проволочку, натянутую как раз на уровне колен. Перепрыгнул на чистом автомате, всплыло слышанное когда-то предостережение относительно проволочек, ниточек и веревочек в дальних секторах архива:
«Натыкаться — плохая примета».
Похоже, тут ничего не менялось с тех пор, как отсюда убрали тело последнего офицера Зун Паданы. Впрочем, спецназовцев ООН из этих подземелий вынесли тоже немало.
Наконец Петя нашел покосившийся шкаф с готическим «Schr…» на сколотой табличке. Открыл дверь и, пригнувшись, шагнул в темный провал. Тут, в самом сердце завала, было пыльно и пусто. И стояла давным-давно установленная стараниями Руди, нигде не зарегистрированная нуль-камера.
…Теперь он пробирался сквозь кусты берегом Аятского озера.
…Этого коттеджа не существовало. Все карты планеты показывали здесь чащобу да болото — местечко под названием Комарики. Впрочем, и стоя вплотную, заметить домик удалось бы, лишь уткнувшись лбом в дверь. Заросший колючим малинником и густой крапивой по самую крышу, он даже вблизи напоминал кучу бурелома. Петя сам вырастил его из немаркированного эмбриозародыша, сам насадил чащобу, а потом аккуратно затер все следы в БВИ.
«Дом поросенка должен быть крепостью», — улыбнулся он, заходя. Его, как всегда, встретил уют и покой…
…Терминал БВИ был включен. На фоне огромного экрана силуэтом виднелась тонкая девичья фигурка. Почему-то в его собственных рубашке и брюках.
— Привет, Петь, — сказала Сабина и обернулась, — а я тебя жду, жду…
Ангелов малость «поплыл», однако ж нашел силы светским тоном поинтересоваться:
— А как твой друг? Ну, художник?
— Умер.
— А-а…
— Сегодня вообще многие умерли… Пятеро из пассажиров «Печоры» были художниками.
— Ужас какой! Летели работать и так…
— Вряд ли. Все пятеро бросили писать примерно год назад.
— Странно…
— А Митя… Там вообще был другой…
— Что — другой?
— Послушай, Петя, если тебе понадобится подсадить на Землю своих агентов, какую ты выберешь легенду?
— Не знаю… Никогда не думал… Наверное, идеально — врачом или учителем: уважение, влияние… Нет, чушь. Нужны специальные знания.
— Правильно. Кроме того, и те и другие непрерывно общаются с массой народу. Значит, нужны одинокие люди, много разъезжающие по Галактике, которых привыкли видеть повсюду, которые могут поступать странно…
— Например, художники?
— Художники. Петь, можно узнать, чем они занимались весь этот год?
Ангелов снял с БВИ фамилии пяти пассажиров «Печоры», которых показала Сабина.
— Митю Аткинса добавь.
Шесть фамилий. Картина получалась странная — шестеро талантливых художников почти одновременно бросают искусство и первым делом берут экскурсию на Пандору.
— Они что, с Пандоры? — почему-то шепотом спросил Петя.
— Нет, с Арканара.
— Откуда ты знаешь?
— Митя знал меня… — И, никак не поясняя, задумчиво продолжила: — А ведь именно так генерал Святого Ордена Кано Первый захватил Баркан.
— Расскажи?
— «Послал он братьев верных в страну Баркан, чтоб доносили они обо всем, что происходит в стране. И дал им образ жонглеров, для мерзости коих не было преграды в Баркане. И вошли братья святые в чрево ереси Барканской и покончили с нею в ночь одну».
— А что было дальше?
— «Поставили братья святые людей Баркана и подняли над ними мечи тяжкие. И скомандовал Его Высокопреосвященство всем обратиться в истинную веру».
— И?
— Согласные обратились. Несогласные были зарезаны.
— Ужас! А зачем им Пандора?
— Не знаю. Думай, стажер. У всех — туристические экскурсии. Ты на такой был?
— Конечно! В школе. Здорово было! Джунгли, тахорги, ракопауки… Нас там еще и с настоящих ружей стрелять учили. Если б было больше шестнадцати лет, так дали бы с собой…
— Оружие! — Это они сказали одновременно.
— Оружие? — Сабина с сомнением покачала головой, — Много же понадобится ружей, чтобы Землю захватить. Где их «мечи тяжкие»?