Я решила задать прямой вопрос:

– Был ли у твоей мамы перстень в виде симпатичного мишки с золотой головой, глазами-бриллиантами и телом, покрытым голубой эмалью и алмазной крошкой?

Ляля пожала плечами, буркнув:

– Не помню.

Однако странно, задумалась я. Сама я непременно обратила бы внимание на такое украшение, приди моей матери в голову купить себе столь оригинальную вещь. Ладно, попробую зайти с другой стороны.

– Скажи, Зоя Владимировна не упрекала Зину в воровстве?

Девочка замотала головой.

– Нет. Но Зинка могла чего-нибудь украсть.

– Ты уверена? Веня говорил совсем обратное, – поразилась я.

– «Веня говорил…» – скривилась Ляля. – Ну цирк прямо! Они с Зиной вечно в карты играли, скорешились насмерть, друг друга покрывали. Если хотите знать, мама рассеянная была, косметику часто теряла, платки, сумки, перчатки. А Зинка этим пользовалась. Сколько раз мамочка в ванную зайдет и кричит: «Куда помада задевалась? Вчера только новую купила!» Так вот, один раз я в сумку домработницы заглянула… она всегда с безразмерным мешком таскалась… а там пудреница и духи дорогие, мамины, полбатона колбасы и глянцевый журнал. Зинка натырила все это себе!

– Ты сказала бабушке о находке?

– Нет, – повела плечом Ляля.

Хм, чем дольше я беседовала с девочкой, тем более странной она мне казалась.

– Почему же ты не побежала к Зое Владимировне? – сам собой напросился вопрос.

– А зачем? – равнодушно ответила Ляля.

Я опешила, но быстро нашла нужные слова:

– Плохо, если в доме завелся вор.

Ляля вздернула подбородок.

– Еще хуже, если тебя изводят постоянными замечаниями. Зинка ко мне не привязывалась, вела себя совсем не так, как Рита, прежняя наша домработница. Вот от той мне выть хотелось! Я считаю так: нанялась поломойкой, вот и мой полы молча. Но нет, Ритка постоянно меня шпыняла. Могла, например, без спроса в мою комнату войти, по спине меня треснуть и заорать: «Выпрямись, а то горб вырастет!» Мне даже домой идти не хотелось! Тока через порог переступишь и начинается: «Руки помыла?»; «Переоденься и причешись»; «Уроки делают в тишине, выключи музыку»… Она за мной следила, как за врагом. Ухожу на английский, орет: «Время семнадцать десять, на дорогу тебе двадцать минут, если в полшестого от преподавателя не позвонишь, я сообщу в милицию. Кругом педофилы!»

– Вероятно, Рита тебя любила, – вздохнула я, – вот и переборщила с заботой.

– Она была дура! – с подростковой непримиримостью заявила девочка. – Представьте, даже в школу таскалась, у классной про мою успеваемость узнавала! С бабушкой она сильно дружила и постоянно на меня ябедничала. А Зине я по барабану была. Зачем на нее стучать?

– Действительно, – кивнула я, – пока Зиночка с Веней в дурака сражались, Ляля была свободна.

– Верно, – согласилась школьница, – очень удобно. Я не отказываюсь учиться, хожу на дополнительные занятия, стараюсь. Но когда за тобой шпионят, это унизительно! Вот!

Я заинтересовалась:

– Почему же Рита уволилась?

– Фиг ее знает! – скорчила гримасу Ляля. Но я решила во что бы то ни стало узнать о Маргарите побольше.

– Давно она от вас ушла?

Ляля начала накручивать на палец прядь своих блестящих волос.

– Ну, кажется, чуть больше двух лет прошло.

Я, сама не понимая почему, почуяла интерес к прежней работнице Звонаревых и продолжила расспросы:

– Знаешь ее фамилию?

– Ща вспомню. Какая-то собачья, очень смешная… А вам зачем? – заморгала девочка.

– Видишь ли, я не обычная домработница, – вырвалось у меня помимо воли.

– А какая? – В глазах у Ляли зажглось любопытство.

– Я не могу долго служить на одном месте, надоедает, – начала я выкручиваться.

– Понимаю, – сочувственно пробормотала Ляля.

– Привожу в порядок квартиру, отдраиваю ее до блеска, а потом ухожу. Процесс уборки может занять пару месяцев, и я успеваю привязаться к хозяевам, поэтому всегда рекомендую им вместо себя отличного специалиста. А еще непременно беседую с тем, кто у хозяев до меня работал, это помогает…

Слова иссякли. Для чего новой домработнице нужно поболтать с той, которая давно ушла, я придумать не успела, но Ляля кивнула.

– Сейчас скажу координаты Риты. Бабушка телефоны в простую книжку записывает, технике не доверяет. Пошли на кухню…

Покопавшись в куче барахла на столешнице, девочка издала торжествующий клич:

– Вау, нашла книжку! Где-то тут, должно быть, на последней странице… Ага… записывайте, Маргарита Эрдель…

Я не смогла сдержать улыбку, вот вам и собачья фамилия. У моей свекрови когда-то жил довольно агрессивный эрдельтерьер… На секунду сердце сжалось, оно всегда екает при мысли об Этти и о том, что случилось в тот год, кода я познакомилась с Гри [5] . Но теперь я уже не прежняя недотепа Таня, угрюмая личность, страдающая комплексом неполноценности, – жизнь с Гри и работа у Чеслава сделали меня другим человеком. Поэтому, отогнав в сторону грустное воспоминание, я поблагодарила Лялю и попросила:

– Заодно дай мне и мобильный Зои Владимировны.

– У нее его нет, – ухмыльнулась внучка ученой дамы.

– То есть как? – не поверила я.

– Бабушка с прогрессом не дружит, – веселился подросток. – Мама ей пару раз покупала аппараты, но без толку. Бабуся их вечно теряла, забывала ставить на зарядку, эсэмэски ни отправлять, ни получать не научилась!

– И как связаться с Зоей Владимировной, если она мне срочно понадобится? – спросила я, ощущая в ухе страшное шевеление.

– На работу ей позвонить, – спокойно ответила Ляля, – могу номер дать. А чего вы морщитесь?