Кэтрин слегка наклонила голову, словно разглядывая на ладони предложенную на обсуждение идею, и, как бы соглашаясь, кивнула. И Франсуа, продолжая беседу, уже не терял из поля зрения ее лицо. Нахмурившись, Франсуа придвинул к себе плоский ящик, стоявший перед ним на столе. Из ящика доносился непрерывный шелестящий звук, напоминавший тарахтение майских жуков и детское чувство горделивой радости, когда перед сном прикладываешь к уху спичечную коробку и слушаешь, как жуки безнадежно пытаются выкарабкаться. Когда он открыл ящик, в нем, намертво пришпиленные магнитным полем, словно бабочки в коллекции, судорожно трепетали крыльями ряды “пчел” и “колибри”. Дымок сигареты над ящиком заколебался.

Положив в орбиту глаза часовую лупу, Франсуа осторожно достал “колибри”, точным движением вскрыл лепестки ее панциря, острием гибкой иглы легко коснулся нескольких точек в электронной схеме. Затем он положил “колибри” на стол.

Свободной рукой достал “пчелу” и, удостоверившись, что окна закрыты, убрал руку, подхватив лупу в ладонь.

Первой поднялась в воздух “колибри” и сделала несколько кругов по комнате, словно в поисках выхода. Люди внимательно наблюдали за нею, не понимая еще смысла манипуляций Франсуа. Но когда взлетела “пчела”, то “колибри” немедленно атаковала ее, с налета ударив грудью. “Пчела” упала на подоконник, снова было поднялась, но, сбитая вторично, закружилась на месте: одно крыло у нее беспомощно повисло.

“Колибри”, сделав круг над поверженной, набрала скорость.

Франсуа подошел к окну, открыл его, не обращая внимания на протестующие возгласы; осатаневшая “колибри” умчалась в ночное небо.

– Зачем же ты ее выпустил?!
– воскликнул Ларсен.

– Не стоит волноваться, - поднял руку Франсуа.
– Задачу свою она выполнит, хотя одна “колибри” весны еще не сделает. Надеюсь, главная проблема решена. Если мы перестроим схемы нескольких сотен, может быть, и тысяч “колибри”, то с “пчелами” разделаемся. Теперь предстоит спровоцировать “священную войну” между “колибри”.

– Но разве “колибри” не откажутся нападать друг на Друга?

– У меня не было времени разобраться поподробнее в потрохах этих пташек, - ответил он, - но, если бы я был конструктором, то я постарался бы вложить в них нечто вроде запрета нападать на “своих”.

Девушка зачарованно, по-детски, слегка вытянув шею, слушала его.

– Животные одного вида практически никогда не убивают друг друга в распрях из-за самки, хотя оберегают охотничью территорию или места иерархии стаи, - продолжал Франсуа.
– Дело ограничивается только взаимным признанием реального соотношения сил. Скажем, волк, признавший свое поражение в драке, застывает и покорно подставляет сонную артерию - самое уязвимое место - клыкам соперника. А тот чисто символически хватает побежденного за глотку и отпускает подобру-поздорову. Этот великий инстинкт сохраняет особь и, следовательно, вид. Так вот, если подобие этого инстинкта не реализовано в схеме “колибри”, в чем я убежден, то все в порядке.

– Они убьют друг друга!
– воскликнула девушка.

– Все это просто, - неохотно бросил Франсуа.
– Сложнее, что наши кибернетики, по-видимому, неподкупны. То есть их поведение однозначно. Но не следует преувеличивать информацию, получаемую от “колибри” и “пчел”, она слишком противоречива и не позволяет судить о настроениях жителей огромного города.

– Как? Вы не верите в мощь городской скульптуры?
– ахнули присутствующие.

– Да, конечно, - кивнул Франсуа.
– Ваш Интегратор напоминает мне давнишнюю историю начала развития радиолокации. Операторы иногда получали на экранах отраженный сигнал от активных слоев ионосферы, так называемое “ангелэхо”. И вся эта нелепая информация, которую приносят “пчелы” и “колибри”, - не более чем “ангел-эхо”. Информация от призраков! Охота за призраками!

– Ничего нет упорнее и живучее призраков,- сквозь зубы вымолвил Ларсен.
– Их невозможно уничтожить до конца.

– Почему вы не предупредили меня вовремя, черт побери!
– рявкнул шеф.
– Из последней метеосводки следовало, что грозовой фронт обойдет город далеко на севере. Что помешало скорректировать сводку?

– Циклон, шеф, - оправдывался далекий, еле слышный, словно из преисподней, тенорок.
– Повреждены линии связи.

– А радиослужба? А погодные радиобакены в океане? Они, конечно, сорваны с плавучих якорей и не смогли уйти на глубину?
– Шеф бросил трубку и вызвал командный пункт Интегратора.

– Сколько “колибри” и “пчел” ушло в полет? Почти все? Великолепно!

– Что случилось, шеф?

– Идет циклон! Дайте аварийный сигнал возвращения.

– Почему же не сработала метеослужба?
– встревоженнб отозвался голос.

Шеф прервал разговор, но сразу раздался сигнал вызова.

На экране видеофона появилась голова офицера в шлеме.

– Докладывает командир патруля северного сектора. Вся трасса возвращения усыпана “пчелами”. Я выставил оцепление и направил транспорт по другим улицам.

– Правильно сделали, лейтенант. Ждите на месте, я выезжаю.

Нахлобучив фуражку и путаясь в рукавах плаща, он ринулся к двери, не обращая внимания на новый вызов видеофона, на экране которого возникла взволнованная физиономия полицейского. У командного пункта он задержался и рывком открыл дверь. Взбудораженные операторы столпились перед тремя огромными дисками радиолокационных экранов, и никто даже не обернулся. На экранах сходились и расходились мерцающие точки. И после каждого столкновения оставалась только одна точка. Дежурный центра наконец заметил его и вытянулся.