Им кажется, что противник зарвался, рискнул, пропустив их слишком глубоко — и не рассчитал. Сейчас его нужно только дожать. Толкнуть, и он покатится. А уж потом, когда кончится свалка на побережье и к аурелианцам подойдут подкрепления, вот тогда можно будет и отступить. Не просто так, а заставив хозяев хорошо потратиться. Отступить и закрепиться там, где отныне пройдет новая граница. На какое-то время.

Это не худший из услышанных планов. Худшим, по мнению Его Величества, был тот, согласно которому нужно брать — и удерживать — весь Иль-де-Франс. Для чего срочно, незамедлительно заключить союз с Франконией, отдав ей все, что лежит между ее нынешней границей и Уазой, и дальше по самую Сену. Включая и Крей, и Дьепп. Можно еще и Руан с Гавром. Самое удивительное, что автор плана и не слышал, как звенят франконские деньги. И он не вильгельмианин — истовый католик из Прованса. Просто на свете бывают люди, даже в армии Арелата они бывают, готовые пожертвовать всем ради сиюминутной выгоды.

— Я хочу выслушать доклады о снабжении, — говорит главнокомандующий армии Арелата, король Филипп.

Он знает, что услышит. Де ла Ну, перебираясь сюда из-под Сен-Кантена, прихватил с собой столько кавалерии, сколько смог. И значительная часть этой кавалерии крутилась теперь не западнее Мо, а восточнее. На уже занятых, как бы занятых территориях. Обратив все свое внимание на обозы, фуражиров и подкрепления. Главные силы они покусывали, кажется, когда о них вспоминали. А вот обозы с провиантом и прочей военной надобностью, при том, что охрану за этот месяц пришлось усилить впятеро, доходили… да в том же соотношении: едва один из пяти.

То же самое творится и на юго-западе. Гарнизоны Буржа и Орлеана переходили Луару, чтобы напасть на очередные обозы, увести то, что можно, уничтожить остальное — и возвращались за реку. Их ждали, на них устраивали засады, посылали ложные обозы — но обе стороны слишком хорошо знали треугольник между Орлеаном, Буржем и Осером. Несомненно, оба войска получали много удовольствия, играя в увлекательнейшие игры, но на снабжении это сказывалось весьма печально. Для армии Арелата. Поскольку армия Аурелии имела за спиной и Иль-де-Франс, «остров франков», и все земли вплоть до залива Сены.

Генералитет стыдливо докладывает обо всем этом неустройстве. Обещает принять меры. Обещает покончить с де ла Ну в ближайшее время. Пока что аурелианский генерал не попался ни в одну ловушку, обходил все засады и успешнейшим образом вредил в ожидании возвращения из Нормандии нового коннетабля Аурелии. Его Величество Филипп уже не раз думал о том, что, коли уж нельзя вытащить с юга де Рубо, то неплохо бы обменять весь штаб на одного де ла Ну.

Тем более, что генерал — армориканец, и в аурелианскую армию попал, как попадают младшие сыновья. И значит — в теории — открыт для торговли. Это, впрочем, пустые мечты, потому что если чем и прославился за эти годы де ла Ну — помимо дотошности, тактического блеска и выходящей за всякие пределы невозмутимости, — честностью. Скрупулезной, непробиваемой, дословной. Очень красивый человек — простой, одинаковый. И давно присвоен другими.

А теперь он известен еще и как наставник нового коннетабля Аурелии, герцога Ангулемского. Ученик перерос учителя на две головы — и это говорит о том, что де ла Ну был действительно хорошим наставником. Едва ли его возьмут в плен — и это весьма досадно, Его Величеству было бы интересно лично побеседовать с аурелианским генералом. Должно быть, вблизи он выглядит так же красиво, как и в рапортах, докладах и мелких неприятностях арелатской армии.

— То есть, — подводит черту король, — на нынешний момент мы не можем позволить себе продвижение вперед и не сможем позволить себе вплоть до весны. Если весной с действиями в нашем тылу будет покончено. — В чем король сомневается.

— Но, Ваше Величество… — Говорили они, конечно, совсем другое. Но сказали именно это.

— Не можем.

Даже с военной точки зрения. А есть еще и политическая. Де ла Ну не зря открыл охоту. Шампань бедна. С этой землей неправильно обращаются. Но зато в случае войны и выжигать ее не нужно. На этих меловых холмах не возьмешь достаточно. Разве что в городах, но об этом позаботились. Если не отступить, не заняться тылом, не обеспечить линии снабжения, скоро для тех, кто живет здесь, мы из освободителей или в худшем случае из шила, разменянного на мыло, превратимся в грабителей, которые отнимают последнее.

Нужно сделать так, чтобы сначала мы накормили эту землю, а потом она начала кормить нас — с радостью, потому что остатки по новым меркам считались бы роскошью по старым. Это не новая мысль, не новый способ. Он уже опробован армией Аурелии на франконской границе, как раз под командованием де ла Ну. Герцог Ангулемский, тогда еще полковник, ухитрился сделать так, что местное население, упершееся лбом в идеи франконских проповедников, стало считать полковника Валуа-Ангулема не католиком-злодеем, а защитой от собственных господ. Всего-то прекратить злоупотребления, заняться устройством земли… И забирать на снабжение ровно столько, сколько и необходимо, а не вдвое больше, чтобы половину продать — и потратить деньги либо на мятежи против армии, либо на свои собственные нужды, смотря кто забирает, владельцы поместий или интенданты крепостей. В Шампани можно сделать то же самое, но для этого необходимо стать здесь не армией захватчиков, а властью. Нужно два-три года, и сюда потянутся даже с юга, не говоря уж о центральной части страны.

— Ваше Величество, мы не должны отступать. Сейчас, когда победа близка, этого ни в коем случае нельзя делать.

— Где для вас лежит победа, господин генерал? В Лютеции?

— Да, Ваше Величество. В этом году…

Кланяются, мудро качают головами. Вороний парламент. К счастью, амбиции большинства присутствующих не идут дальше удачной службы. К сожалению, способностей у того же большинства хватает разве что на это. Впрочем, приказы они исполняют. Хорошо и с толком, но не более. Нет лиц, думает король, совершенно нет лиц. Ровный ряд в черных мундирах, и не на кого смотреть.