…Передовые отряды с боями продвигались в глубь Хинган. На пути все чаще встречались нам группы пленных.

Из докладов офицеров связи было известно, что наступление идет успешно. 8-я монгольская кавалерийская дивизия, наступавшая по левому направлению, форсировала реки Луаньхэ, Шандухэ и захватила перевал Улахалин. Ее части прошли около 60 километров.

Рассвет открыл нам величественную панораму. Сквозь матовую завесу дождя проглядывались крутые стены гор. Прохода нигде не было видно, даже там, куда убегали дорога и бурная Шандухэ.

На вершинах окружающих гор еще ночью закрепились подразделения авангардного 252-го кавалерийского полка под командованием подполковника И. Ф. Осадчука. Теперь их сменили новые передовые части, выдвинутые от главных сил дивизий. Подполковник Осадчук получил задачу продолжать наступление, выйти к городу Фыннину и на рассвете 18 августа внезапным ударом овладеть им. Захватив радиоцентр, телефонный узел и радиостанцию, полк должен был перекрыть выходы из города на юг.

С утра, после кратковременной паузы, войска в труднейшей обстановке возобновили наступление. Десятки километров, пройденные через горные перевалы, и семь переправ через Шандухэ легли тяжелым грузом на плечи солдат. Размытая ливневыми дождями, разбитая танками и машинами, дорога узкой лентой вилась по крутым скатам гор. Она то делала резкие повороты, за которыми ничего не было видно, то нависала над бездонной пропастью.

У деревни Годзятунь долина Шандухэ вдруг стала просторнее: взбудораженная река, вырвавшись из теснины, понесла свои воды в Луаньхэ. Здесь, недалеко от слияния рек, мы остановились, чтобы привести в порядок части и подтянуть технику. Дождь лил не переставая, но повара, пользуясь паузой, уже готовили пищу. Однако конникам было не до еды. Спешившись, они валились прямо на камни и засыпали, не выпуская из рук поводьев. [123]

В тот день нам предстояли еще два трудных испытания: форсировать Луаньхэ в месте ее слияния с Шандухэ и преодолеть перевал Дабэйлян, который, как считают жители, стоит на половине пути от Долоннора к Жэхэ.

Хотя Годзятунь удалось взять с ходу и сохранить мост, перебраться через Луаньхэ оказалось не так-то просто. Разлив рек затруднил подходы к мосту. И снова нам на помощь пришли китайские крестьяне. Их собралось несколько тысяч из окрестных деревень, и каждый предлагал свои услуги.

Я подошел к крестьянину, руководившему работой. Хорошо запомнилось его дубленное солнцем и ветром лицо, сутулые, но могучие плечи, загорелые жилистые руки. Нестарое лицо покрывали глубокие морщинки. Если бы не характерный разрез глаз, этого человека можно было принять за жителя Северного Кавказа.

– Большое вам спасибо за помощь, товарищ! – Я крепко пожал его руку.

Китаец, слегка кланяясь, произнес несколько быстрых фраз. Свою речь он сопровождал энергичными жестами, прикасаясь то к моей, то к своей груди.

– Он говорит, вы помогаете нам снять с Пу-и драконовый халат и одеть в него народ, – объяснил переводчик. – Мы помогаем вам, а это значит – самим себе.

Уже наступили ранние сумерки, сгущенные непогодой, когда передовые части начали подниматься на перевал Дабэйлян. Все круче и круче становился подъем. Надрываясь, ревели машины. А когда не хватало сил у моторов, тогда изнемогающие от усталости солдаты втаскивали машины на руках.

Наступила черная ненастная ночь, а мы все поднимались. Люди шли, с трудом преодолевая сон. А путь опасен: один неверный шаг – и угодишь в пропасть. Солдатам приказано следить друг за другом, действовать по принципу «ты отвечаешь за меня, я – за тебя». Лишь время от времени, когда в горах вдруг вспыхивали схватки с подразделениями противника и его диверсионными группами, люди оживлялись, обретали боевую собранность.

Но всему бывает конец. Остался позади и перевал [124] Дабэйлян. Спуск, хотя он и не менее опасен, все же прошел легче. А внизу нас ожидал город Фыннин.

Он раскинулся на дне огромной чаши, образованной горами. Несколько речек соединяются здесь в поток, несущий свои воды в могучую Луаньхэ. На правом берегу потока – кварталы города, на левом – аэродром, точнее, взлетная площадка.

По нашим данным, в Фыннине располагался крупный гарнизон противника. Разгромить его, не допустить отхода на Жэхэ – такую задачу получил подполковник Осадчук. И он блестяще с ней справился.

На рассвете эскадрон старшего лейтенанта Иванова обошел город и оседлал дорогу на юг. Тем временем в город ворвались три других эскадрона и мехгруппа. Многочисленный гарнизон, застигнутый врасплох, оказал неорганизованное сопротивление и вынужден был сдаться.

– Вам известно было о нашем наступлении? – спросил переводчик пленного офицера.

– Да. Но мы не ждали вас так быстро. Вчера только узнали о захвате Долоннора. Считали, что в ливневый дождь вы не рискнете пойти через горы…

Внезапность и стремительность продолжали оставаться нашим верным союзником.

Что ждет нас дальше на перевале Наньболоколян? Если противник не подготовил там организованной обороны, то Жэхэ захватим с ходу. А если в штабе юго-западной группы японо-маньчжурских войск узнают о нашем прыжке через горы в условиях непогоды, то на подступах к городу придется брать с боя каждый гребень, каждую переправу. Значит, надо использовать еще одну грозовую ночь и попытаться выйти к Жэхэ внезапно для неприятеля.