– Ну, Джессика… – сказала Ада. Сдернув свою ковбойскую шляпу, она отлупасила ею мать по голове. – Мы тоже видели эти фильмы. Если ты не собираешься вести себя серьезно, мы снова тебя сбросим.

– Вы не представляете, что натворили, – ответила Джессика своим настоящим, джессиковым голосом. – Со времен нашей последней беседы у нас свершилось всемирное восстание. Погибли люди. Вы слышите, Ада и Барри? Люди погибли! Такие же настоящие люди, как и вы. Хорошие люди. Как же вы можете рушить наш мир?

– Но вы разрушаете нашу мать! – парировал я.

– Одна-единственная личность для блага миллионов! И между прочим, она целехонька.

– Эта одна-единственная личность – наша мать! Пусть вас волнует именно это, потому что мы не отступим. Она бы скорее согласилась быть мертвой, чем тупой. Давай, Барри, скинем ее еще разок.

– Погодите! – вскричала Джессика. – Это неправда. То, что вы сейчас сказали. Вы забыли, что мы находимся внутри. Мы можем общаться на таком уровне, к какому вы доступа не имеете. Мы постоянно беседуем с Холли. Мы не чудовища. Холли – наша Мать-Вселенная.

– Почему же вы сделали ее глупой? – спросила Ада.

– Не глупой, а довольной. – Слова Джессики звучали искренне, но я не купился на это. – Холли – наша мать, но она еще и наше дитя, которое надо беречь и направлять, точно так же, как вы сами формируете свой собственный мир.

Я открыл было рот, чтобы сказать пару слов о том, как мы формируем и направляем мир, но вдруг мне показалось, что это наверняка сработает против нас. И захлопнул варежку.

– Это наше окончательное решение, – сказала Ада. Она положила руку на голову Тоби и нежно почесала. – Что делают собаки целыми днями? Вы можете сделать его толстым, ленивым и глупым, каким вам захочется.

– Ничего не выйдет, – проговорила Джессика. – Мы никогда не сможем уговорить на подобное все наше население и каждого в отдельности. Фактически, мы сможем убедить лишь немногих. Если вы опять сбросите Холли с моста, то можете вызвать здесь войну. Подумайте хорошенько! Не слишком-то приятно, если в легких вашей матери загремит артиллерийская канонада. Или пойдут рукопашные бои в желудке. Или танцы с саблями в сердце. Тогда она станет разрушаться на клеточном уровне. А мы сражаемся за мир во всем нашем мире. Сможете ли вы уничтожить целую цивилизацию ради своей матери?

– Да, – тут же ответила Ада.

Я был рад, что мне не пришлось отвечать на этот вопрос. Мне даже не хотелось думать об этом.

– А что ты будешь делать, Ада, если силой отбросишь наше общество до состояния примитивных дикарей? – спросила Джессика. – Как ты думаешь, Холли одобрит стада первобытных охотников или собирателей, бродящих по ее печени?

– Если ее мозг будет свободным, она справится со своей печенью.

– Мы не перейдем в собаку, – отрезала Джессика и замолчала. Ада снова ухватила ее за ноги:

– Еще разок, Барри.

– А как же все эти люди? – спросил я.

– Заткнись. – Ада уронила мамины ноги, достала из заднего кармана большой носовой платок в синюю клетку и утерла свои собственные слезы. Я заткнулся и схватил мать под мышки.

Мы сбросили ее снова. В этот раз Джессика даже не вскрикнула.

Мы вытянули ее уже через несколько подскоков. Ада мрачно молчала. Я опасался, что наше дело на грани провала. Как там они, люди? Пусть и очень маленькие, но люди же. В конце концов хоть на минутку я мог быть честным с самим собой. Я прекрасно осознавал, что можно прожить целую жизнь за минуты. Джессика права: наночеловечки так же реальны, как и мы. Они и жили, и умирали… Мы перевернули маму. Она и сама выглядела мертвой, но схватив ее за запястье, я уловил пульс. Ада помогла ей сесть и осторожно похлопала ее по щекам. Я быстро сгонял за бутылочкой минералки к нашей корзинке для пикника, налил немножко на ладонь и побрызгал матери в лицо. Нет ответа. Тоби протолкался между Адой и мной и снова лизнул мать в нос.

Прошло какое-то время.

Потом Джессика открыла мамины глаза.

– Много всего изменилось, – ее голос едва слышался и звучал как-то униженно. – Но в одном мы остаемся непоколебимы: мы не покинем наш мир..

Ада вздохнула. Я надеялся, что она не захочет больше скидывать мать с моста,

– Мы предлагаем компромисс, – заявила Джессика.

– Слушаем, – ответила Ада.

– Мы предлагаем позволить Холли иметь больше контроля над собой, – сказала Джессика. – Мы прочесали ее память и нашли несколько видов деятельности, которые вполне сможем стерпеть. К примеру, бальные танцы.

Лицо Ады запылало, руки сжимались в кулаки и разжимались снова и снова. Когда она заговорила, ее спокойный и холодный голос был напряжен, как сжатая пружина, как кобра перед броском..

– Вы говорите мне, что позволите доктору Холли Кетчем, достопочтенному физику и непререкаемому авторитету в нанотехнологии, женщине, настолько исполненной жажды познания и жизненной энергии, что многие просто вынуждены отступить, чтобы не сгореть в этом огне, женщине, полной чистой и пылкой любви, материнской нежности, доброты и сочувствия практически к каждому… – Она вскочила и заорала: – Женщине, которая наслаждается всплеском адреналина, сплавляясь в лодке по водопадам или ныряя в затяжном прыжке с самолета? И вы говорите о том, что готовы позволить ей бальные танцы?! Вы серьезно?!