— Роберт, — позвал Дилан.

— М-м? — отозвался тот, устремляя на Дилана стеклянные глаза. Сегодня он был не против поговорить со своим врагом. «Мы на одной планете, и я даже признаю, что знаком с тобой».

— Ты Мингуса не видел?

Роберт наклонил голову назад и в сторону, будто Мохаммед Али, уходящий от удара. Быть может, он давил в себе приступ смеха, хотя на губах у него не появилось даже улыбки.

Один из его приятелей протянул ладонь, и Роберт шлепнул по ней рукой. Дилан стоял, как статуя, застыв во времени.

Несмотря на то, что он пробил сегодня скорлупу, в которой сидел все это время, торопить события побаивался.

— Ты не видел Мингуса? — Паника в нем росла с каждой минутой.

— Ищешь Аромена?

Роберт произнес это слово почти как «Уро-мена». Дилан не стал его поправлять.

Троица разразилась диким хохотом. Дружков Роберта скорчило, будто от жесткой щекотки, они схватились за животы, буквально лопаясь от веселья, и вновь по очереди хлопнули Роберта по ладони, хваля за удачную шпильку.

— Ох, черт! — сквозь смех выкрикнул один из них, качая головой и постепенно успокаиваясь.

— Гу не появлялся здесь сегодня. Такие, брат, дела, — сказал Роберт. — Хочешь, чтобы я ему передал что-нибудь?

— Да нет.

— Я скажу Гу все, что попросишь. Ты не доверяешь мне?

— Передай, что я его ищу.

— Лады. Ты его ищешь. Круто.

Дилан выдавил слова благодарности.

— Эй, Дилан, постой, а доллара в долг у тебя, случайно, не найдется?

Трое парней сидели на крыльце, не поднимаясь. Один допил пиво и отбросил стакан в сторону. Роберт разговаривал как будто со стеной, смотреть Дилану в глаза он считал, наверное, ниже своего достоинства.

— Я ничего тебе не сделаю, сам ведь понимаешь. Эти ребята не знают тебя, но я-то знаком с тобой сто лет, мы, можно сказать, вместе выросли. Ты же мне как младший брат.

Дружкам Роберта наверняка было глубоко плевать на Дилана. Хмельные от пива, они сейчас могли обидеть разве что кошку. Дилан в отчаянии достал из карманов деньги, расставаясь с ними почти без сожаления.

Он побрел в сторону Хайтс, не желая возвращаться на Дин часов до трех. Никто не усомнился бы, увидев в Бруклин-Хайтс белого мальчика со школьным рюкзаком, в том, что у него просто рано закончились занятия. В дальнем конце Променад он уселся на скамейку, чувствуя себя зажатым между небом и машинным ревом внизу, на загаженной выхлопными газами автостраде Бруклин-Куинс, расплющенным лепешкой. Глазея на залив, на лодки, медленно скользившие в направлении Стейтен-Айленда, на груженные мусором суда, направлявшиеся во Фреш-Киллз, на статую Свободы — он медленно успокаивался. Но каждая пролетавшая над головой чайка снова напоминала о Мингусе, о его падении под мост, о белой накидке.

Небо было заполнено Аэроменом. Но сам Аэромен отсутствовал.

Без кольца Дилан и не пытался летать по Бруклину. Он думал, они с Мингусом будут играть роль Аэромена по очереди — белый мальчик и черный, — чтобы придать образу еще больше таинственности, но летал, наряженный в костюм, только Мингус, а Дилан лишь прятался за припаркованными машинами или работал приманкой. Он разрезал одежду Рейчел, сшил костюм супергероя, раскрыл другу свой секрет, и вот Мингус, в костюме Аэромена, вляпался в историю с копами и наркоторговцами. Если, конечно, в газете написали правду.

Было в этой истории нечто такое, что не вписывалось в общую картину. Или то, о чем ты просто не желал знать.

Зачем Аэромену понадобилось ввязываться в дела наркоторговцев?

На Дилана, изучающего со своей скамейки остров, залив и небо, наткнулись двое черных парней. Если долго сидеть на одном месте, тебя обязательно найдут, к тебе слетятся, как мухи к меду. Впрочем, эти двое и в самом деле были мухами — слишком юными, пяти- или шестиклассниками, парочкой Робинов, только без Бэтмена. Если они забрели сюда после занятий, скорее всего из 293-й школы, значит, уже четвертый час.

Мальчишки подсели к нему с обеих сторон с намерением поцеплять.

— В чем дело, белый парень?

— Дружки оставили тебя одного?

— Не можешь найти дорогу домой? Заблудился?

— Ты что, плачешь, белый парень?

— Не хочет разговаривать.

— Тупой или чокнутый.

— Проверь-ка его карманы.

— Сам проверь.

Дилан поднял голову, и парни отодвинулись. Причинить ему какой-либо вред у них не хватило бы силенок. Способностями Аэромена Дилан сейчас не обладал, но был крупнее этих двоих. Он уже не крот — и даже больше чайки.

— О, о, о! Белый парень рассердился.

— Сейчас он схватит тебя, приятель, осторожнее!

— Да нет же, ему опять захотелось поплакать.

— Глупенький белый мальчик.

— Тупой.

— Тупо-о-ой.

— Или голубой.

На фоне этих насмешек издевки Роберта Вулфолка казались цветочками. Дилан не испытывал страха, поэтому чувствовал себя сейчас круглым идиотом. Он до чертиков от всего этого устал — от расового противоборства, постоянной войны. Белым парнем его называли, наверное, раз тысячу, ничего нового выдумать они не могли. А Манхэттен был настолько близко, что почти резал глаза. Если кольцо Аарона К. Дойли ушло от него навсегда, ему следовало забыть о пятиклашках, выбросить из головы чертовы загадки Мингуса, покончить с Бруклином и подготовиться к окончательному побегу.