Берия не стал спрашивать, с какими. Ясно же, что можно было обобрать поверженных противников до последней нитки.

– Впрочем, я несколько отвлекся. Итак, наверху мы и наш «ближний круг», – я впервые произнес этот термин здесь, но пояснять маршалу не потребовалось. – Сегодня и на будущее наша основная задача – отовсюду вытаскивать самых лучших, умных и самоотверженных, людей. Заставить их учиться, учиться и еще раз учиться, – мы оба усмехнулись, отлично зная, откуда эта цитата, – а затем выдвигать в высшие эшелоны власти. В принципе, что-то такое уже делал мой отец. Может быть не вполне осознанно и целенаправленно, но делал. Да, надо признать, что еще хватает тех, кто работает только ради личного успеха. Но у нас вполне достаточно времени заметить и убрать таких.

– Ну, карательный аппарат у нас готов выполнять все, что прикажем, – с некоторым удовольствием констатировал Берия.

– Добро должно быть с кулаками, – согласился я с ним, – вот этими кулаками у нас являются люди Синельникова, в буквальном смысле выпалывающие всякую погань из человеческого общества. Причем не только и даже не столько у нас в державе, как, в первую очередь, за рубежом. Хотя я, вообще-то, в отношении наших граждан предпочитаю все-таки методы убеждения, – на что маршал согласно кивнул. – Итак, на нижнем этаже, вплоть до уровня республиканских министерств – Советы. А вот начиная с руководителей республик и всего союзного руководства – только наши люди. Если точнее – наши с вами, Лаврентий Павлович, ставленники, действующие точно в нужных нам направлениях.

Так, все основное сказано. Остальное он должен додумать сам. К чему привело неправильное руководство страной Лаврентий Павлович прекрасно знает из того злополучного документа. А с другой стороны, злополучного ли? Ведь теперь Берии известно, во что компартия превратилась там за жалкие сорок лет. Что такого здесь допускать нельзя. И что кардинальные перемены остро необходимы. Не знаем, как решить этот клубок проблем? Рубить безжалостно вместе с самой партией!

Уставшая Галинка все никак не могла отдышаться, положив головку мне на грудь. Я гладил рукой по спутанной гриве ее шелковистых волос и думал о том, какой же я счастливый. Судьба изрядно побросала меня в том мире, так и не дав настоящей полной радости в жизни, но напоследок, когда казалось, что все уже почти кончено, улыбнулась. Улыбнулась и закинула сюда, в этот мир, в эпоху перемен. Я немедленно вспомнил старое китайское проклятие [37] .

А вот все обстоит строго наоборот! Я рад, что живу здесь и сейчас, что не только могу влиять на эти перемены, но и направлять их. Интересно. Все больше и больше становлюсь тем умудренным жизнью полковником ФСБ, каким был там, а не Красным Васькой [38] . Хотя, похоже, удалось взять все лучшее от нас обоих. Плюс здесь я встретил свою ненаглядную. Сейчас отдышится и, как всегда, начнет задавать вопросы. Каждый вечер жена просит рассказать что- то еще о том мире. О себе я уже все рассказал. Все-таки насколько женщины сильно отличаются от мужчин. Нам бы после такой вспышки страсти вырубиться, а они… Они другие. Медленно отходят и еще долго находятся глубоко в этом настроении.

– Васенька, любимый, а ты возьмешь меня с собой во Францию?

Н-да, кто о чем… А с другой стороны, почему бы и нет? Не очень-то здесь принято приезжать с женами, пока. Но когда-то ведь надо начинать? Тем более что визит неофициальный. Де Голль пригласил меня довольно неожиданно. Видимо, очень хочет поговорить о будущем. У нас очень хорошие экономические и культурные связи с Францией. Но его наверняка интересует несколько другое. Не мог же де Голль забыть разговор с Синельниковым перед войной?

– Возьму, родная.

Галинка довольно потерлась носиком о мою грудь.

– Но только если не будешь налегать на шампанское, – решил все-таки немного подколоть жену.

– Васька! – обиженное сопение и чувствительный толчок коленкой. – Ну сколько можно?! На нас со Светкой вчера на приеме во французском посольстве твой Маргелов так посмотрел!.. А у нас лимонад в бокалах был…

Мой Вася Маргелов? Тридцатилетний командующий ВДВ? Н-да. Последнее время аппарат, да и все руководство страны стало делиться на две категории. Одни меня боятся и правильно делают. Зато другие, которых значительно больше… Я верю им, а они – мне. Надо сделать все, чтобы оправдать их веру, впрочем, как и всего моего народа. В аппарате вообще обстановка сложилась отличная. Все знают, что среди своих со мной можно на «ты» и пошутить. Их проблемы – это мои проблемы. Впрочем, как у любого нормального начальника. С другой стороны, мои – это тоже их забота. Даже если, как в данном случае, проблема только кажущаяся. Галинка со Светкой все прекрасно осознали.

Правда, нашли выход и в такой скользкой ситуации. Теперь их можно заставить выпить только в присутствии мужа. Сколько и чего жена пьет – это, видите ли, его забота. Сестренка даже на собственной свадьбе всего один бокал шампанского выпила. Егор в этом отношении парень строгий. А моей жене одного урока оказалось достаточно. Сама не хочет. Ну не буду же я настаивать?

Венчание Синельниковых было достаточно коротким. Предупрежденный патриарх сумел уложиться всего в двадцать пять минут. А вот сама свадьба… Нет, она даже по меркам середины двадцатого века была достаточно скромной. Но посидели за городом, в Зубалово, хорошо. Был почти весь ближний круг. Весело было. Особенно когда невесту украли. Это надо было видеть лицо ошалевшего директора СГБ, когда с него выкуп потребовали. Тоже мне, начальник самой крутой секретной службы мира, на собственной свадьбе за молодой женой не уследил…

Границу с Федеративной Республикой Германией мы провели чуть западнее линии Колобжег- Познань-Вроцлав. Очень я не хотел включать Польшу в состав Советского Союза, но пришлось. Оставлять поляков независимыми, пусть даже в ближайшие десятки лет это будет только называться так, было нельзя. Слишком гонористый народ. Пусть уж лучше под недремлющим оком СГБ живут. А главное – интеграция и ассимиляция. У любой нации есть не только отрицательные стороны, но и положительные. Вот и будем использовать польский гонор на благо всей нашей огромной страны. И вообще, я прекрасно понимаю, что необходимо с одной стороны создать все условия, чтобы сохранить национальную культуру, а с другой – сделать все, чтобы сплотить всех в единый народ державы. Очень противоречивые задачи. И если придется выбирать, то я, скорее всего, выберу именно второе.