– Толпа сегодня рано разошлась. Тем лучше.

Днем Конрад работал на кофейном автомате у кондитерского магазина. Ночью он обслуживал посетителей в баре «Голубой двери». В перерыве между этими двумя занятиями он рисовал – со слегка возрастающим успехом. Перис подозревала, что это-то и служило основой неприязни к нему Вормвуда, уже не питавшего никаких иллюзий относительно своего таланта.

– Чем же это лучше? – Погруженный в раздумья, Сэм и не ждал ответа на свой вопрос. – Джинне нужны клиенты.

– Здесь отличное место для бизнеса, – серьезно сказал Конрад, его карие глаза сияли. Он обхватил руками спинку стула. – Но нам нужно решить, что делать с Перис. Чем меньше вокруг ушей, тем лучше.

Перис поглубже уселась на стуле, опустив подбородок в воротник-капюшон легкого черного свитера, который она надела перед выходом.

Вормвуд наклонился над столом и похлопал ее по скрещенным на груди рукам.

– Расслабься, дорогая, – сказал он. – Конрад прав. Мы должны найти этого ублюдка.

– Спасибо, – улыбнулась Перис. Она-то знала, что стоило Вормвуду признать хоть какую-то правоту Конрада.

Под вялые аплодисменты последний акт вечернего представления шел к концу. «Голубая дверь» славилась причудами и импровизациями своих актеров.

– Думаю, что Липс и его половина не присоединятся к нам сегодня вечером, – прокомментировала Перис.

Рука об руку чета Липсов выскользнула через заднюю дверь со сцены прямо на улицу. Женщина, повернув голову, улыбалась своему мужу. Они тоже были постоянными обитателями дома Перис. Она знала их около четырех лет, но так и не открыла их настоящих имен. [3]

Когда задняя дверь захлопнулась, Сэм театрально вздохнул:

– Такое взаимное обожание, что прямо… тошнит.

Последовала короткая, напряженная тишина. Затем раздался звук удивительною саксофона Кении Джи – столь любимого Джинной, да и Перис. Звук поднимался выше и выше и, наконец, эхом отразился от красных кирпичных стен, отделанных бордюром из дутого стекла, с желтыми подсолнухами, красными маками и розовыми обнаженными фигурками.

Перис, услышав музыку, подняла голову и встретила взгляд Вормвуда. Он поднял брови. Они оба считали, что Сэму и Джинне лучше быть связанными чем-то большим, чем просто удобным совместным проживанием.

Смеясь и подталкивая друг друга, компания, сидевшая за соседним столиком, начала прокладывать себе путь к выходу. Последовала еще одна волна жаркого, влажного воздуха с улицы.

– Итак, – сказал Конрад. – У Перис серьезные проблемы. Нам нужен план.

Чья-то рука опустилась на плечо Перис. Она вздрогнула и резко обернулась.

– Привет. Я говорил, что вернусь.

Перис смотрела в беспокойные серые глаза Тобиаса Квинна.

– Говоря о дьяволе, – отчетливо сказал Сэм.

– Неужели? – также отчетливо спросил Тобиас, не отводя взгляда от Перис.

– Именно, – голос Сэма задрожал от неприязни. – Конрад сказал, что у Перис проблемы, и тут появляетесь вы.

– И тут появляюсь я, – весело согласился Тобиас. – Готовый помочь одному из моих самых старых и дорогих друзей.

Перис ощутила себя бабочкой на предметной доске, которая наблюдает за приближающейся булавкой.

– Это Тобиас Квинн, – проговорила она слабым голосом. Она уже сожалела, что рассказала Сэму о связи Тобиаса и Синтии. Перис неуверенно посмотрела на Сэма, надеясь, что он не станет вспоминать о том, что слышал в ее квартире. – У наших семей раньше были общие деловые интересы.

После Перис, Синтия была, возможно, еще одной идеальной женщиной для Конрада. Не стоило давать парню с не очень устойчивой психикой повод побряцать воображаемым оружием.

– Это мило, – сказал Сэм, все еще враждебно. Он с такой силой отодвинул свою чашку, что та стукнулась о бокал Перис.

– Кто этот парень? – спросил Конрад, сразу ощетинившись при неожиданном появлении мужчины, который мог помешать его ухаживаниям.

– Вы слышали, что сказала леди, – произнес Тобиас с известной Перис обманчивой мягкостью. – Мы старые друзья. И нам надо обсудить некоторые дела.

Он загнал ее в угол. Если она будет протестовать, поднимется шум, возникнут лишние расспросы, которых лучше избегать.

– Как ты узнал, где меня найти? – спросила она, повернув голову так, чтобы остальные не увидели лед в ее глазах.

Лицо Тобиаса, наклоненное к ней – резко очерченное в тусклом свете – оставалось спокойным и безмятежным.

– Ты сама сказала мне. Разве ты забыла, дорогая? Ты сказала, что придешь сюда позже.

Дорогая? Раньше он ее не замечал, а теперь она стала дорогой – потому что ему было что-то нужно. И он опять удивил ее. Когда он, уходя, хлопнул дверью, Перис могла поклясться, что такому сумасшедшему потребуется намного больше времени, чтобы вернуться.