– Что это? – Она прочитала, потом снова перечитала. Протянула и агенту. – Что это?!

– Это форма 76, – сказал Асаф, набираясь силы из этих слов, – я работаю на каникулах в муниципалитете. Это собака, которую нашли, и я должен искать её хозяина. – К счастью, он сказал "хозяина", и не выдал, что знает, как её зовут, этого кудрявого хозяина.

Женщина повернулась и посмотрела на Моти. Он энергично жевал свои губы.

– Звони в муниципалитет, – велела она ему, – с этого телефона!

Асаф назвал им номер, и чтобы попросили Аврама Даноха. Полицейский грубыми движениями набрал номер. Было тихо. Асаф услышал резкий голос Даноха в трубке.

Агент сказал, что он из полиции Иерусалима, что поймал Асафа с собакой в центре города. Данох засмеялся своим горьким коротким смешком и сказал несколько слов, которые Асаф не разобрал. Моти слушал. Потом процедил "Спасибо", положил трубку и уставился в стенку злым взглядом с сомкнутым ртом.

– Ну, чего ты ждёшь, – упрекнула его следователь, – открой ему!

Агент грубо развернул Асафа. Асаф услышал звук, которого так ждал: звук открываемых наручников.

Он помассировал запястья, как делают в кино (теперь он понял, почему).

– Минутку, – сказал Моти. Он прибавил жёсткости в голосе, чтобы не видели, как он расстроен. – Ты уже нашёл кого-то, кто знает её?

– Нет, – соврал Асаф с большой лёгкостью. Неважно, что она сделала, Тамар, он её не выдаст.

– Слушай, мы действительно просим простить нас за недоразумение, – сказала следователь, не глядя на него, – может, выпьешь что-нибудь в буфете? Может, хочешь позвонить кому-то? Родителям?

– Нет. Э... да. Я хочу позвонить кому-то.

– Пожалуйста, – сказала она, улыбнувшись по-настоящему, для разнообразия, – сначала набери девятку.

Асаф набрал номер. Агент и женщина шёпотом разговаривали в стороне. Динка подошла и встала рядом с ним. Её голова касалась его ноги. Он погладил её свободной рукой.

На другом конце кто-то ответил. Трубка наполнилась шумом.

– Алло, – прокричал голос.

Асаф закричал:

– Носорог?

Агент вышел из комнаты. Следователь смотрела на стенку, будто не слушая.

– Кто это? Асаф? Это ты? – кричал Носорог, стараясь перекрыть шум машин. – Как дела, мужик?

Как раз сейчас, когда он назвал его "мужик", Асаф вдруг почувствовал, что он почти сломлен.

– Эй, Асаф, не слышно! Асаф? Ты там? – Носорог называл его Асаф, с ударением на первом слоге, что выводило из себя Рели.

– Носорог, я... я немного... что-то случилось... нужно поговорить.

– Подожди минутку. – Асаф слышал, как он кричит Рами, который у него работает, чтобы выключил на минуту точильный станок.

– Так где ты? – спросил Носорог в наступившей тишине.

– В поли... не важно. Мне нужно тебя увидеть. Придешь к "Симе"?

– Сейчас? Я уже обедал.

– Я не обедал.

– Подожди. Дай посмотреть. – Асаф слышал, как он даёт указания рабочим. Из того, что услышал, понял, что свалился он на Носорога в очень напряжённый день, день литья. Он слушал указания и улыбался. Одна голова Герцля, женщина на лебеде, три больших Будды и шесть статуэток для раздачи во время церемонии израильского "Оскара". – О-кей, – вернулся к нему Носорог, – через четверть часа я там буду. Не волнуйся. Не делай глупостей. Я иду, – и положил трубку.

И большой камень начал сдвигаться с сердца Асафа.

– Твой друг? – дружелюбно спросила следователь.

– Да... не совсем. Друг моей сестры. Не важно. – Он не собирался рассказывать ей всю эту запутанную историю. Она проводила его до выхода, и это было совсем другое дело, идти там между полицейскими и офицерами в качестве свободного ни в чём не повинного человека.

– Скажите, – спросил он её прежде, чем попрощаться, когда они уже вышли на улицу, – агент сказал, что видел девушку во время сделки. Просто ради любопытства – что за сделка?

Она прижала к себе картонную папку, которую держала в руках. Посмотрела направо и налево. Помолчала. Сейчас, когда он был свободен, он увидел, что она очень красива. Она не виновата, подумал он, она только выполняет свои обязанности.

– Я не уверена, что нам стоит об этом говорить, – сказала она наконец с извиняющейся улыбкой.

– Но мне это важно, – тихо и настойчиво сказал Асаф, – чтобы знать хотя бы, в чём он меня подозревал.

Она уставилась на носки своих чёрных туфель.