— Человек? — ощерился Райгарх. — Идиотка! Можешь открыть дверь и поглядеть, что там за человек!

Очередной удар вызвал к жизни вихорьки древесной пыли, осыпавшейся с дверного косяка. Лорна зло прищурилась.

— Сейчас кому-то очень не поздоровится, — процедила хозяйка. — Райгарх, возьми арбале… О-о, свинячий потрох! Назад!..

Вопль Лорны переполошил всю таверну — завсегдатаи «Норы» отлично знали, что суровая бритунийка повышает голос крайне редко.

Обычно Лорна умудрялась усмирить любого пьяного буяна двумя-тремя тихими фразами. Каждый знал, что связываться с хозяйкой «Норы» себе дороже, поскольку хозяйка была щедра на тумаки и без помощи Райгарха могла вышвырнуть наглеца на улицу — хорошо, если тот отделается лишь сломанными ребрами.

Но этот, с позволения сказать, посетитель, никакого пиетета к Лорне из Бритунии не испытывал. Пузырю надоело без толку колотиться в запертую дверь и он предпринял более решительные шаги, попросту откусив верхнюю часть косяка и половину дверных досок. За несколько мгновений тварь объела весь проем, освободив себе дорогу, и величественно вплыла в обеденный зал «Норы», попутно своротив один из деревянных столбов, поддерживавших потолок.

Реакция немногочисленных посетителей таверны на визит Пузыря оказалась более чем предсказуемой — почтенные гости, голося и причитая, табуном бросились к боковому выходу. За ними последовала истошно взвывшая Рилнаслу жанка.

Ши, мгновенно углядев опасность и сдавленно выругавшись, нырнул под стол и потянул за собой не перестававшую тараторить Атику — последняя, увлекшись повествованием о бедствиях разнесчастного графа Альдосо, не замечала ничего и никого.

Конан вскочил, одновременно хватая за ножку один из тяжелых табуретов. Райгарх с Лорной потихоньку отступали к двери в кухню.

— Митра Милосердный, — выдохнула Лорна. — Похоже, моей разлюбезной «Норе» пришел вполне закономерный карачун… Он же разнесет дом в мелкое крошево! Видели, что он сотворил с дворцом прецептора?.. Чего ему нужно?

Пузырь остановился. Из коричневой шкуры неожиданно выросли три белесых бугорка, расположившись прямиком над серповидным разрезом пасти. Бугорки изрядно походили на затянутые бельмами глаза.

— Давайте выйдем на улицу, — тихо сказал Райгарх. — Если тварюга увидит, что в доме никого нет — уберется сама.

— Уберется? Твоими бы устами… — шикнула Лорна. — Люди ему неинтересны.

Летучий монстр повернулся на звук и уставился на хозяйку всеми тремя глазками-шариками, заставив Лорну отпрянуть и упереться спиной в стену. Впрочем, Пузырь доказал правоту владелицы «Норы» — тщательно оглядев фигуры людей зубастый проглот отвернулся и осторожно поплыл к середине залы. Его целью был стол, облюбованный Ши и Конаном.

Оказавшись перед лицом явной опасности, которую, возможно, предстояло отражать оружием, киммериец и двигался, и держался совершенно иначе, чем в обыденной жизни. Ступал бесшумно, как кошка. Неуловимым движением Конан обогнул стол, и потянулся левой рукой за кинжалом, отлично при этом понимая, что как табурет, так и нож не причинят столь необычному супостату никакого вреда.

Пузырь надвигался с неумолимостью миниатюрного грозового облака.

Под столом завозились — были слышны яростные взрыкивания Ши и скрипучий щебет девичьего голоска:

— Да отпусти же меня, я хочу посмотреть! Руку, руку не дави!

— Сиди смирно, дура!

— Это кто здесь дура? Кто дура, я тебя, мерзавца, спрашиваю!? Раньше была «кошечка» да «солнышко», а теперь — дура? Пусти, сказано! Знать тебя, урода, больше не желаю!

Что-то громыхнуло, послышался скрип отодвигаемой в сторону скамьи и прямиком перед Обжорой образовалось встрепанное, облаченное в вызывающе яркие одеяния рыжеватое существо с горящими любопытством глазами. От неожиданности Пузырь резко подался назад, наткнувшись на один из столбов. Дерево угрожающе затрещало, а Лорна отпустила такое словечко, что даже умудренный в искусстве неизящной словесности Райгарх хмыкнул и слегка покраснел.

Опомнившись, Пузырь возобновил плавное движение к столу и, явно решив напугать чересчур нахальную девицу, разъял пасть, показывая набор зубов и бездонную черноту желудка, в котором уже исчезла определенная часть славного города Шадизара.

Дальнейшее произошло буквально за несколько мгновений. Ни Конан, ни все остальные даже рот раскрыть не успели. Все, кроме прелестной Атики.

Возлюбленная Ши Шелама опознав в зависшем над ней странном предмете монстра, о котором судачил весь Шадизар, и истолковав его леденящую душу улыбку явно не в свою пользу, завизжала. Да так, что у Конана, стоявшего в трех шагах позади, заложило уши.

Это был великолепный визг! Могучий шквал, ураган звука, истинное чудо, порожденное человеческим голосом!

Услышь Атику любой вурдалак, воющий по ночам на заброшенном жальнике, стращая своими руладами мирных обывателей, он разрыдался бы от зависти, а потом удавился на первом попавшемся суку.

Пузырь издал панически-напуганный звук, совершенно утонувший в визге Атики, с быстротой арбалетной стрелы сорвался с места, смазанной полосой промелькнул перед глазами людей и с невообразимым грохотом впечатался в дальнюю стену зала, проломив ее насквозь.