Шрифт:
На фоне развивающихся событий, во время которых сталкиваются противоположные тактические принципы, Макаров и высказывает свои тактические взгляды. Выразителем его взглядов является один из вымышленных героев повести — адмирал Форвард, командующий флотом «белых».
Еще в 1869 году, после несчастного случая с броненосной лодкой «Русалка», на которой плавал в то время Макаров, Степан Осипович заинтересовался проблемой непотопляемости судов. Над этой проблемой он продолжал работать все последующие годы вместе со своим учеником и последователем А. Н. Крыловым [66] . Водонепроницаемость отсеков корабля, наличие мощных водоотливных средств, изыскание способов скорейшей заделки пробоин, наиболее быстрое определение места пробоины и уровня воды, затопившей тот или иной отсек, — вот определенные Макаровым основные условия неуязвимости корабля, получившего пробоину.
66
Крылов, Алексей Николаевич(1863–1945), академик, ученик и сподвижник С. О. Макарова, в течение всей своей жизни с большой настойчивостью развивал воспринятую им от своего учителя идею о непотопляемости судов. Он пошел дальше Макарова в разработке непотопляемости, раьно как и в других вопросах кораблестроения. Без использования созданных Крыловым «Таблиц непотопляемости корабля» не строится теперь ни один корабль. Крылов работал также над разрешением интересовавшей Макарова проблемы успокоения качки, намного опередив в разработке теории качки зарубежную научную мысль. Теоретические, глубокие исследования Крылова во всевозможных вопросах кораблестроения и кораблевождения составляют основу современной науки о непотопляемости, об умерителях качки, остойчивости, поворотливости, пловучести и прочности корабля.
Крылов оставил свыше 400 трудов, всесторонне освещающих вопросы, связанные с теорией корабля. Он был первым начальником основанного в 1900 году в Петербурге по замыслу Д. И. Менделеева опытового бассейна, где испытывались на моделях в искусственно созданной обстановке морские качества кораблей. Много часов провел в этом бассейне и С. О. Макаров. Опытовый бассейн существует и поныне (Ленинградский кораблестроительный институт).
Адмирал Форвард так характеризует современное состояние проблемы непотопляемости, которая, казалось бы, больше всего должна интересовать всех моряков: «Непотопляемость не дочь, а падчерица (морских знаний. Б. О.). Она с завистью может смотреть на своих цветущих подруг, артиллерию, минное дело и механику, и нужны новые печальные случаи, чтобы обратили внимание на ее справедливые и скромные требования. Флоты всех наций грешат против непотопляемости».
Сознание Форварда — так же как и Макарова — не может помириться с той мыслью, что современный броненосец, эта грозная на вид железная крепость, с такой легкостью преодолевающая большие расстояния и наносящая огромный вред врагу, сама чувствительна к малейшему уколу, и достаточно всего лишь одной мины, чтобы пустить эту несокрушимую крепость ко дну.
«Теоретически, современные корабли совершенно непотопляемы, так как они подразделены на 100 и более независимых отделений. Практически же, как только такой непотопляемый корабль получит пробоину, так сейчас же тонет самым постыдньш образом. Если бы во время потопления были посторонние наблюдатели, то они могли бы выяснить причину, почему непотопляемые корабли тонут; но, так как во время аварии каждый занят своим делом, то выясняется только одно то, что в деле потопления многое очень неясно».
Макаров, выступая под именем Форварда, находит сильные и точные слова, чтобы обратить внимание и морских кругов, и строителей, и исследователей на исключительную важность разработки проблемы непотопляемости: «Тот, кто видел потопление судов своими глазами, — пишет он в повести, — хорошо знает, что гибель корабля не есть простая гибель имущества; ее нельзя сравнить ни с пожаром большого дома, ни с какою другою материальною потерею… Корабль может и должен быть обеспечен от потопления. Существующие наступательные средства не столько сильны, чтобы от них тотчас же тонуть, и Белые корабли легко переносили те удары, которые были роковыми для Синих; следовательно, и Синие могли бы быть в тех же условиях».
Макаров рисует в повести картину гибели броненосца от мины во время сражения Синих с Белыми. «Сила взрыва была так велика, что многие орудия сбросило со своих станков, полетели мачты и шлюпки. Сдвинутые котлы оборвали все паровые трубы. Пар и горячая вода бросились в кочегарные и машинные отделения и задушили все, что было в них живого. Вслед за взрывом, огромная масса воды хлынула в середину судна через пробоину. Переборки были разрушены, ничто не задерживало страшного потока, и броненосец стал быстро погружаться в воду… Общая картина бедствия была поистине ужасна: крики и стоны людей, полузадавленных орудиями и падавшим рангоутом, оглашали воздух; клубы пара извергались всеми люками из батарей, в которых, как в аду, ничего не было видно…»
31 марта 1904 года броненосец «Петропавловск» наткнулся в водах Порт-артурского рейда на неприятельскую мину. Если сравнить показания немногочисленных моряков, спасшихся с «Петропавловска», с приведенным описанием гибели броненосца Синих, аналогия получается почти полная; даже время от момента взрыва до полного погружения корабля совпадает в точности. Как известно, «Петропавловск» затонул молниеносно, всего лишь в полторы минуты. Совпадение созданной воображением картины с действительностью свидетельствует, насколько правильно, до малейших подробностей, Макаров понимал и представлял неизбежные следствия хорошо известных ему причин!
Боевые качества корабля выясняются только во время сражения, средства же против потопляемости должны быть заранее предусмотрены и изысканы. Адмирал Форвард в поисках таких средств приходит к смелому заключению. Он предлагает искусственно затоплять суда, чтобы, «записывая все явления, сопровождающие потопление», найти способы сохранить другие корабли. Сам Макаров применял более экономный и простой способ: он топил модели кораблей. Этот вспомогательный способ научно-исследовательской работы прочно вошел у него в практику; особенно сложным испытаниям подвергалась модель спроектированного им и впоследствии построенного ледокола «Ермак». С целью выяснить, достаточно ли корабль несет в себе живой силы, чтобы опрокинуть от таранного удара равное себе по мощности судно, Макаров соорудил точную модель английского броненосца «Виктория» и долгое время испытывал ее в бассейне Петербургского порта.
Поводом к этому послужила необычная катастрофа, которая произошла с английским броненосцем, носившим это имя, в 1893 году у берегов Сирии [67] . Стали доискиваться причины гибели, появилась масса статей, высказывались различные предположения, но ничего определенного установить не удалось. Тогда выступил Макаров и, заказав точную модель броненосца, после продолжительных испытаний установил, что причиной гибели корабля были продольные переборки.
В своем рассказе о битве Синих с Белыми Макаров также указывает на опасность таких переборок, чаще всего именно они ведут к гибели корабля. «Никто не хотел, — писал Макаров, — вдуматься заблаговременно в средства непотопляемости, никто не хотел вникнуть в сущность этого дела, что и повело к весьма горьким для Синего флота последствиям. В особенности, медвежью услугу оказали продольные непроницаемые перегородки, идущие по диаметральной плоскости и разделяющие машинные и котельные отделения на две части. Как известно, переборки эти предназначены с весьма благой целью уменьшить размеры отделений. Но они грешат против основного принципа непотопляемости: «не допускать крена во время аварии».
67
Английский броненосец «Виктория» был протаранен в тихую погоду броненосцем «Компедаун» при перестроении эскадры. При катастрофе погибло, кроме командующего эскадрой адмирала Трайона, двадцать два офицера и триста тридцать семь человек команды, что составило 55 процентов всего экипажа. «Обстоятельства, сопровождавшие эту катастрофу, — писал Макаров в своей книге «Рассуждения по вопросам морской тактики», — полны трагизма и беспримерны, ибо броненосец «Виктория» перед погружением на дно неожиданно для всех перевернулся и увлек вместе с собой адмирала и большую часть экипажа. Случай этот следует приписать общим причинам, а не частным, и разбор его представляет необычайный интерес, заставляя нас, моряков, вникнуть в общий вопрос — насколько боевые корабли приспособлены к бою и его случайностям?» Мгновенная гибель «Виктории» не только произвела большое впечатление на Макарова, но послужила сильным импульсом в его дальнейшей, более углубленной работе над вопросом о непотопляемости судов. В своих научных работах Макаров неоднократно возвращался к случаю с броненосцем «Виктория».