Некромант тряхнул головой и вновь двинулся вперед — не ему, служителю Бездны, бояться Мрака. Он шел, вспоминая слова своего учителя: «Идущий против Света не может страшиться Тьмы».

За очередным поворотом открылся огромный грот, еще сильнее подавляющий своими размерами, чем первый. По подсчетам стигийца, они сейчас находились точно под замком, если только его не подвело отточенное в лабиринтах под Луксуром чутье. Свод терялся где-то вверху, там свет сгущался в некое подобие мерцающих облаков. Вдали слышался грохот водопада, воды которого вливались в настоящую подземную реку, стремительно катившуюся меж высоких каменных островов. Стигиец первым запрыгал с камня на камень, стремясь добраться до возвышения и оглядеться. Из воды выпрыгнула большая блеклая рыба с выпученными глазами и пастью, полной острых шилоподобных зубов. Она не смогла ухватиться за плащ и упала на мокрые камни. Шедший следом десятник пнул рыбу, пытаясь сбросить в воду, однако зубы ее тут же впились в сапог. Ругаясь, словно погонщик мулов из южного Шема, аквилонец разжал ей зубы кинжалом и, взяв за хвост, разбил голову о ближайшую скалу. Остальных воинов тоже атаковали из-под воды, но ориентировавшиеся на звук рыбины, выпрыгивая, бились о щиты, зубы их скользили по доспехам, и они падали обратно. В одном месте из воды высунулась здоровенная змеиная голова на длинной шее, и воины поспешили взобраться повыше на камни.

— Жуть, какая. Мы словно при входе на Серые Равнины, куда не достигает свет Митры, — невнятно пробормотал один из ратников, нервно пробуя пальцем острие меча и косясь на резвящегося в реке водяного змея, погнавшегося за прыгучими рыбами.

— Кажется, наш колдун завел нас в гости к самому Нергалу, — сказал другой. Стигиец мгновенно ощерился:

— Не именуй его при мне, глупец. Если вы все немедленно не заткнетесь, я загоню вас в Огненную Бездну, пусть при этом придется обрушить эти каменные своды себе на голову!

Аквилонцы примолкли. Маг огляделся, прикидывая, где им ловчее пересечь поток, и вдруг увидел на плоском большом камне-острове груду человеческих костей и кучку праха, явно бывшего некогда одеждой. Немедля он бросился туда, вступив в поток по колено, борясь с сильным течением и уклоняясь от выпрыгивающих рыб. Воины всей гурьбой устремились за ним, еще не разглядев, что именно привлекло внимание некроманта, но боясь остаться в этом царстве камня и воды без поводыря.

Стигиец наклонился над останками. При одном прикосновении кости рассыпались. В каменном углублении виднелась бурая пыль — это было оружие, не выдержавшее испытание временем и сыростью. На черепе зияла пробоина, послужившая причиной гибели человека, а рядом лежало орудие убийства. Некромант поднял его и повертел в руках. Это был дротик, деревянная часть которого сгнила несчетное число лет назад. Сохранился только наконечник из черного вулканического стекла очень тонкой работы и костяная трубка, служившая рукоятью. Вот она и привлекла внимание колдуна. Рисунок по кости был странен — сплошные извивы, черточки, круги, выполненные очень тщательно, некогда прочерченные в кости канавки заполняла краска и металлическоя проволока. Человеку трудно даже представить такое изощренное искусство со столь странным чувством прекрасного. По всей видимости, это были именно узоры, а не письмена.

Еще труднее оказалось представить руку, под которую сделали эту рукоять. Стигиец сжал ее, пытаясь расположить пальцы в искусно выполненных выемках и канавках. Ничего не получилось. Держать было совершенно неудобно, а прицельно метнуть такое длинное оружие — тем более. Тут была необходима кисть побольше, с очень длинными пальцами, еще лучше, если бы этих пальцев оказалось на пару-тройку больше, чем у людей.

«Похоже, я на правильном пути. Или милость Сета и все мое искусство меня оставили, или сюда не приходил ни один человек, по меньшей мере, веков десять. Ведь даже доски на входе, скрепленные грубым, но щедрым заклятием, уже рассыпались на поверхности в прах. Я слышал о многих древних тварях, еще о множестве узнал из наскальных барельефов под центральным храмом Кеми, но ни одно из них не смогло бы изготовить столь совершенного оружия, да еще затейливо украсить».

Вслух он, конечно же, ничего не сказал. Продвигаясь дальше, маленький отряд еще не раз и не два наткнулся на останки, изрядно, правда, искромсанные подземными тварями. Несколько раз стигиец брал с мокрых холодных камней и прятал под плащ то детали дротиков, то столь же изящный, но неудобный для человека искривленный каменный кинжал с ограненным самоцветом в костяном эфесе, то пару неимоверно тонких каменных браслетов. Его спутники нашли несколько золотых украшений валузийских времен, как определил стигиец по чеканке.

«Сет, ну почему нет у тебя таких слуг среди воителей, как этот Конан или древний король-легенда Кулл. Ведь, похоже, он достал своих ужасных врагов даже в недрах земли. Видно, не все легенды о той эпохе — пустые басни».

Стигиец поминутно встречал оплавленные камни, искривленные каменные сосульки и иные следы магических ударов. Теперь у него не осталось сомнений: они идут по полю древнего сражения. Но большую часть ратного поля поглотила вода и известковые окаменевшие наплывы.

Сверху, из-под невидимых каменных сводов, упала вниз крылатая тварь. Она атаковала молча, сложив кожаные крылья и распахнув клыкастую пасть. Десятник, вовремя оглянувшийся, упал на колени, взмахнув над собой мечом. Удар, впрочем, не достиг цели. Неведомая птица уже ударила когтями в спину одного из воинов. Когти прорвали плащ, но скользнули по кольчуге, удар же был настолько силен, что аквилонца бросило вниз. Он ударился о камни и упал в воду. Там его схватила следующая тварь, летевшая следом за первой. Схватив истошно вопящую жертву, птица поволокла его к дальним отвесным скалам.

— Будь прокляты все сокровища! — вскричал седоусый ратник, опуская поздно вскинутый лук. — Эй, стигиец, поворачиваем назад, пока нас всех тут не пожрала эта нечисть.

— Верно, — осторожно поддержал его десятник, растирая ушибленное колено. — Король приказал нам сопровождать тебя до хода в замок. Но хода-то нет, цитадель над нами, а к сводам может взлететь только сам Митра в своей огненной колеснице.

— Хорошо, — согласился стигиец, видя, что иначе они повернут назад и без него. — Мы дойдем сейчас во-он туда, где река уходит в толщу скалы. Если не пройти там человеку, придется вам штурмовать стены цитадели в лоб, а я вернусь к моим изысканиям лекарственных трав и изготовлению приворотного зелья.

Ворча, воины согласились на последний рывок. Больше оплошностей они не допускали. Ринувшихся, было, снова птиц они посшибали стрелами или приняли на копья, а высунувшегося из воды змея вмиг изрубили мечами и топорами.

Стигиец не обращал на схватку, кипевшую вокруг, ни малейшего внимания, а сосредоточился на отточенных годами занятий некромантией ощущениях. А они говорили ему, что маг приближается к месту сосредоточия Сил. Кто-то необоримый сплел в узел непокорные стихии, из которых соткано вещество мира. В этом невидимом коконе покоилось нечто, сокрытое не только от взгляда смертных, но и от адепта Мирового Змея, за которым стояло могучее многовековое искусство черной магии. Стигиец чувствовал, как капля за каплей из него вытекает жизненная сила. Нет, в недрах замковой скалы не угнездился гигантский древний упырь.