— Ты, — ответила Акила, уже понимая, к чему он клонит.

— Так неужели, — варвар присел рядом с ней, намереваясь обнять, — ты не дашь мне хотя бы эти три дня? Помнишь, как было в прошлый раз?

Она отодвинулась от киммерийца и посмотрела ему прямо в глаза. Конан увидел, что желание, скрытое в глубине души, не может пробиться сквозь решение, которое она приняла еще тогда, в Стигии, когда навсегда, как она думала, рассталась с ним.

— Но у вас же принято давать женщине мужчину на месяц, — испробовал варвар другой подход. — Таков ваш обычай.

— Да, — сказала Акила, — я могу дать тебе любую девушку, какую захочешь, и поверь, она будет счастлива. — Потаенный огонь на мгновение вспыхнул в глазах королевы. — Но мне сейчас недосуг заниматься любовью. Даже с тобой, — прибавила она со вздохом. — Слишком много дел…

— А как твои дела могут нам помешать? — беспечно, хоть и с некоторым удивлением, настаивал на своем Конан. — Делами ты будешь заниматься днем, а быть вместе мы можем и ночью.

— Ты не понимаешь, — не без раздражения ответила Акила. — Мой народ вынес много горя под пятой Бризейс. Он не поймет меня сейчас, если рядом со мной будет мужчина. Тем более, что ты знаешь, как большинство из нас к ним относится.

— Видел, — усмехнулся Конан. — Но, во-первых, ты за это время, надеюсь, поняла, что некоторые мужчины годны не только в быки-производители, — подмигнул он королеве, — а во-вторых, ты как раз и подашь им пример, как надо к нам относиться.

— Какой пример? — вспыхнула Акила. — Что, я должна переспать с тобой на центральной площади, у всех на виду?

«Интересная мысль, — подумал киммериец, — пожалуй, на моем веку ничего подобного еще не было. Клянусь стройными бедрами Иштар, это было бы довольно забавно! Ради такого случая уж я бы постарался не ударить в грязь лицом…»

Варвар представил на мгновение, как вылупят глаза амазонки, и чуть было не рассмеялся, хотя ему было совсем не до веселья. Он смотрел на Акилу, которая была от него на расстоянии вытянутой руки и все же дальше, чем когда бы то ни было — даже более чужая, чем в тот раз, когда он впервые увидел королеву амазонок в захудалом трактире столь же захудалого бритунского городишки. Он с первого взгляда почувствовал влечение к этой необыкновенной женщине.

Но тогда у него была надежда, а сейчас киммериец видел, что между ними выросла стена, и не понимал, откуда она взялась и как ее разрушить. В его жизни было много женщин, но Акила особенно запала ему в душу, и столько всего было между ними, и вот теперь выходит, что она больше не желает его знать.

Сознание варвара отказывалось постигать такую несправедливость.

— Ваши обычаи не могут принести ничего, кроме вреда, — пошел Конан в последнюю атаку. — Вспомни, как живет остальной мир. Ты же, в отличие от твоих подданных, повидала его.

— Нам наплевать на остальных, — отрезала Акила. — Наши обычаи существуют много веков, и, как видишь, нас они устраивают. Думаю, именно они помогают нам выжить. В общем, как я решила (и, заметь, решила не вчера), так и будет. Говорить больше не о чем!

— Ну, что ж. — Конан поднялся со скамьи. — Если ты действительно так решила, я не буду спорить. Только все же подумай о том, что такая жизнь, как у вас, — это не жизнь. Может быть, со временем ты поймешь это, тогда позови меня. Найдешь, если будет желание.

Он повернулся и, не оглядываясь, вышел из покоев королевы. Пройдя дворцовые коридоры, он вошел в свою комнату и гаркнул на появившихся в тот же миг прислужниц:

— Коня!

Когда Конан покинул столицу амазонок, солнце уже клонилось к горизонту. Его конь мерной рысцой бежал по пыльной дороге, а киммериец, бросив поводья и предоставив скакуну держать путь, медленно обводил взглядом зеленую равнину, белеющие на фоне синего неба вершины гор и рассуждал о бренности жизни, о промысле богов и о том, что ждет его впереди.

OCR: Lord