Всецело увлекшись наблюдением за схваткой, девушка упустила нечто иное, куда более важное — кое-кто из воинов, раскиданных по сторонам пепельным вихрем, очнулся и даже делал успешные попытки встать. Некоторые ковыляли к распахнутым дверям и исчезали за ними, но другие оставались, сбиваясь в кучки и перешептываясь.

Похоже, альбы составили некий план — прячась за разбросанной мебелью и колоннами, они начали подкрадываться к сражающимся. Бастиан краем глаза заметил перемещения своих гвардейцев и убыстрил атаку, оттесняя Хасти от тронного возвышения. Заподозрив неладное, магик попытался оглянуться, чему воспрепятствовал частый град точечных выпадов, наносимых противником с правой стороны — оттуда, где Хасти не мог их заметить.

Короткий свист и промельк чего-то блестящего. Веревка с крюком на конце метнулась из-за груды ощетинившихся поломанными ножками кресел и несколько раз обмоталась вокруг правой руки рабирийца. Безупречный рисунок, вычерчиваемый кончиком меча, сбился. Веревка, едва натянувшись, рассыпалась в прах, но за ней отправилась в полет другая, оказавшаяся более удачливой — крюк зацепился за складки одежды. Хасти гневно зарычал, вслепую отмахнувшись клинком — и правитель Заповедного Края, бдительно выгадывавший подходящий момент для удара, не упустил случая.

Алмаз полыхнул так ярко, что Айлэ отчетливо увидела крохотную паутину в темном уголке галереи. Рабириец застыл на середине прерванного движения, его устрашающий меч задрожал, как если бы на него смотрели сквозь горячий воздух над костром, и начал таять, постепенно растворяясь в небытии. Сперва исчезло треугольное окончание клинка, затем со слабым мерцанием пропала часть лезвия… Побелевший от напряжения Бастиан стоял, сжимая Жезл двумя руками, словно тот мог обрести самостоятельную жизнь и вырваться, воздух в зале гудел и потрескивал от сгустившейся Силы, Хасти медленно заваливался набок…

«Беги», — слово отчетливо шевельнулось в сознании баронетты Монброн, подавив собой все прочие мысли. Девушка на четвереньках метнулась к спасительной низкой дверце, стукнулась лбом о притолоку и понеслась вперед.

Она успела проскочить весь низкий коридор и нырнуть в другой, более высокий и светлый, когда наконец сообразила: во-первых, она не представляет, какого направления нужно придерживаться, чтобы вернуться обратно; во-вторых, уж теперь-то Чертог точно наводнит стража; и в-третьих…

Последнюю мысль Айлэ не додумала. Кто-то крепко зажал ей рот ладонью, и, с силой вывернув правую руку, дернул назад, в глубину и темноту выемки между колоннами. Все случилось так быстро — девушка и испугаться толком не успела.

Мимо по коридору, как раз там, где она только что стояла, почти беззвучным быстрым шагом протрусила пятерка дворцовых гвардейцев. Блеснули зеленые кожаные доспехи с серебряным тиснением, и стражники скрылись за углом.

— Стоило бы прирезать тебя и оставить валяться здесь, — раздавшееся над ухом баронетты шипение прямо-таки сочилось ненавистью пополам с горчайшим разочарованием. — Только много ли проку от твоей смерти?

Извернувшись, Айлэ снизу вверх взглянула на удерживавшего ее человека… и безмерно удивилась, признав сверкающие звездочки на скулах и горящие мрачным злым пламенем глаза Каури Черный Шип. Альбийская воительница пребывала в крайне скверном настроении, а причиной ее неудовольствия стала именно девица Монброн, уже начавшая задыхаться от недостатка воздуха. Черный Шип с величайшей неохотой убрала ладонь со рта жертвы, нарочно выждав, когда та замычит и отчаянно задергается.

— Стой тихо, — приказание сопровождалось изрядной силы встряской. — Куда подевался твой приятель? Где жезл Альвара? Почему ты еще жива?

— Хасти схватили… я так думаю, — Айлэ пришлось сделать огромное усилие, чтобы говорить шепотом, а не визжать поросенком на бойне. — Я пряталась на каком-то балконе и убежала раньше, чем все закончилось. Жезл… жезл по-прежнему у вашего короля…

Каури медленно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Баронетта поежилась: кажется, за время их с магиком вылазки в тронный зал отношение к незваным гостям из людских земель переменилось коренным и разительным образом — от равнодушного к неприязненному. Неужели их угораздило сотворить нечто, приравниваемое местными уложениями к злодейству короны и караемое немедленной казнью? Но чего тогда хочет Черный Шип: собственноручно прикончить преступницу, выдать ее страже или, напротив, оказать помощь? Как вообще воительницу занесло в столь отдаленные помещения Чертога — не случайно же она сюда забрела в поисках приключений? Значит, альбийка следила за ними? По собственному почину или приказанию своих господ?

«Зачем я только выбрала чашу, полную неразгаданных тайн? — тоскливо подумала Айлэ. — Вокруг идет какая-то головоломная игра, а меня, ровно мелкую незначащую фигуру, все, кому не лень, переставляют туда-сюда… Теперь я осталась совсем одна… Хасти пропал, и я ничем не могу ему помочь — даже не знаю, где он».

— Вот и конец надеждам… Что ж, идем, — Черный Шип все-таки приняла решение, давшееся ей дорогой ценой. — Пусть остальные взглянут на вестницу нашей погибели и рассудят, как с тобой поступить.