3 день Второй летней луны. Вольфгард, столица Пограничья

Искуснейшей работы золотая ветвь, среди узких листьев которой каплей живого льдистого огня покоился сияющий алмаз, казалась только что отломленной у небывалого растения и совершенно неуместной на массивной дубовой столешнице, чей создатель в первую очередь ценил добротность своего изделия, вовсе не помышляя об изяществе.

Чуть подрагивающий в своей тонкой оправе Камень отбрасывал радужные блики — сине-фиолетовые, бирюзово-зеленые, оранжево-алые — пробуждая у любого смотревшего на него создания, будь то человек или дитя иного народа, чувство тихой, затаенной радости, перемешанной с грустью. Слишком уж красив был этот предмет и слишком стар для нынешнего мира. По светло-желтой костяной рукояти, явно добавленной позже, чтобы Ветвь было удобнее держать в ладони, разбежались еле заметные трещинки, на краях листьев появились мелкие зазубрины, по золотой глади кое-где расплывались пока еще крохотные темные пятна.

— Теперь придется из кожи вон лезть, дабы выполнить данное обещание и поскорее вернуть эту вещицу туда, откуда она взялась, — Хасти покосился на блистающий Жезл с некоторой неприязнью. — Нам удивительно повезло — путь, соединяющий Заповедный Край с миром смертных, завершался на месте развалин древней альбийской крепости недалеко от Чарнины. Мы до смерти перепугали землекопов, нанятых нашим общим другом Тотлантом, исследовавшим остатки форта. Они только откопали какой-то проем с уцелевшей железной дверью, как вдруг створка распахивается и появляемся мы с госпожой Айлэ. Меня приняли то ли за демона, то ли за восставший из гробницы дух и попытались треснуть лопатой. К счастью, на крики прибежал Тотлант, успокоивший простецов и объяснивший, где мы находимся. Мне даже не понадобилось вставать на след — Кара Побежденных находилась так близко, что самый воздух тлел от ее присутствия. Оставалось только найти место, где она пребывает — проще, чем следовать пи заранее отмеченному пути…

Рабириец резко встряхнул головой, собираясь с мыслями. Его маска лежала на столе, по соседству с Алмазом, но легкомысленные яркие искры почему-то не отражались от вытершейся красноватой кожи — словно боялись соприкоснуться и исчезнуть. Двое слушателей и собеседников Хасти сидели напротив, из узких окон косо падали лучи летнего солнца, со двора доносилась перекличка сменяющихся часовых.

Несмотря на строжайший запрет, в комнату уже дважды совались гонцы с новостями. Сперва принесли известие о том, что поиски в разоренной столице принесли улов, и сейчас в крепости присутствует не меньше дюжины уцелевших представителей Советов Гильдий и баронов из Земель Кланов, а также свитских Эртеля Эклинга. К сожалению, найти кого-нибудь из более высокопоставленных лиц королевства Пограничного пока не удалось: большинство их принадлежало к Карающей Длани и покинуло город во время общего исхода скогров.

Вторая новость звучала немного тревожней — на площади перед таверной «Корона и посох» начинают собираться горожане. Кто-то пришел в поисках своих близких, живых или мертвых, но большая часть желает знать, что станется с городом и со страной? Как оно всегда бывает, уже сыскалась пара-тройка крикунов, твердящих, мол, Вольфгард обречен, а спятившие оборотни непременно вернутся довершать начатое. Усилиями брата Бомбаха и его паствы подобные разговоры немедля пресекаются, но всем-то рот не заткнешь…

На оба известия король Аквилонии дал один и тот же ответ: «Пусть обождут».

— Так мы слушаем, — Дженна Канах не утерпела, отважившись прервать затянувшееся молчание и напомнить о себе чрезмерно задумавшемуся рабирийцу. — Понимаю, мы оказались в таком положении, когда излишняя торопливость чревата гибелью, но медлить тоже никак нельзя. Ты вроде собирался поделиться с нами своими догадками и планами?

— Да, госпожа, — кивнул Хасти. — Итак, повторюсь: возлагать вину за случившееся только на принца Коннахара не имеет смысла. Он действовал так, как полагал нужным — и вдобавок его поступки частенько бывали предрешены не им. Теперь я понимаю, что наш общий знакомый и друг, герцог Пуантенский, предпринял верные шаги, стараясь, чтобы о происшествии в Рабирийских горах стало известно как можно меньшему числу лиц. Самые невероятные и лживые слухи лучше, чем сплетни о причастности к случившемуся наследника Аквилонии. Хорошо бы, если его пребывание в Холмах вообще осталось неизвестным, но мы-то знаем, как быстро разносятся дурные вести… Через седмицу, то есть к одиннадцатому дню нынешней луны Стена вокруг Рабиров падет, и в этот день я предпочел бы быть там.

— Я тоже, — буркнул Конан, прикидывая, сколь разнообразные кары обрушит на предприимчивого отпрыска и всех, кто попадется под руку.

— Однако прежде необходимо как-то облегчить участь обитателей Пограничья, — магик побарабанил пальцами по столу. — Разрешать политические тяготы — не мое призвание, и я даже не рискну давать какие-то советы. В моих возможностях — использовать Силу вот этой побрякушки, — он указал на переливающийся Алмаз, — для усмирения разгулявшегося Проклятия Безумца. Она по-прежнему могущественна и она почти ровесница Исенне Аллериксу… я бы сказал, чуточку старше. Если все пройдет удачно, принцесса Ричильдис сможет в ближайшем же будущем покинуть леса и вернуться домой. Сожалею, что я не познакомился с вашей дочерью раньше. Похоже, она обладает поразительным талантом к управлению могуществом Природы.

— Последний раз ты удостоил Тарантию своим посещением ровно семь лет назад, — желчно напомнила королева. — Дис тогда едва-едва научилась говорить и бегать на собственных ногах.

— Когда ты собираешься колдовать? — задал более практический вопрос правитель Аквилонии. — Как мы узнаем, получилось у тебя что-то толковое, или нет? Что, это твое Проклятие перекинется в облако зловонного дыма и помчится туда, откуда взялось — в Рабиры? Озимандия твердил, якобы его невозможно уничтожить, ты заявляешь прямо противоположное…