«Драконий шлем», крякнув, отбил удар окованным железными кольцами топорищем. Клинок с яростным визгом проехался по железу, но дальнейшей схватки между защитником цитадели и солдатом армии завоевателей Конни не видел. Его слишком занимали попытки увернуться от проворно мелькающей секиры, оказывавшейся то слева, то справа, норовившей ударить по ногам или хлестнуть поверху спасительного щита, удивительно легкого и прочного. Вот когда сполна пригодилась наука незабвенного месьора Борса Тегвира из Атрены, придворного наставника воинских искусств. Однако никогда доселе Коннахару не доводилось выходить против столь опытного соперника, к тому же ничуть не обремененного сдерживающими правилами учебного поединка.

«Мне конец. Поскачу еще немного, и он меня достанет. Непременно достанет. Что я могу против этого жуткого топора с одним щитом? Ровным счетом ничего…»

— Коннахар! Эй, Конни! Падай! Да упади же!..

В реве и грохоте битвы и нестройном хоре воинственных кличей два знакомых голоса прозвучали совсем слабо, и Конни, оглушенный, растерянный и испуганный, их не услышал. Однако он упал и без чужой подсказки — обломок гранита не вовремя подвернулся под ногу — потеряв равновесие, грохнулся спиной вперед, безнадежно вскидывая над собой покореженный щит. Отчетливо представилось, как опускающееся лезвие с легкостью разваливает на две половинки сперва металл, а затем наследника аквилонской династии…

Воздух хищно и пронзительно свистнул, и дверг, замахнувшийся для финального удара, рухнул навзничь, загремев навьюченной на него сталью. Громыхнула выпавшая из рук владельца и отлетевшая в сторону секира, звякнули спутавшиеся цепочки со зловещими украшениями.

Пару ударов сердца Конни просто лежал, уставясь в поразительно спокойное небо с белоснежными хлопьями легких перистых облаков. Проклятье, мелькнула мысль, если бы вся эта груда железа обрушилась на меня, вышло б не хуже, чем топором…

— Коннахар, поднимайся! — рядом возникли ноги в потрепанных остроносых сапожках. Сапоги выглядели незнакомыми, зато напряженный голос с привычкой растягивать гласные Коннахар признал без труда. Среди окружавших его людей так разговаривал только уроженец Темрийской провинции Лиессин Майлдаф, он же Льоу. — Нашел время вздремнуть! Конни, очнись, мы в беде!

Последняя фраза звучала уж совсем обеспокоено.

— А то я сам не понял, — огрызнулся наследник Аквилонии, отбрасывая в сторону верно послуживший щит и со второй попытки поднимаясь на ноги. В глубине души мелькнуло и, устыдившись, пропало виноватое облегчение. Выходит, в ловушку магических врат он угодил не в одиночестве.

Былой противник Конни обнаружился поблизости — бездыханная горка металла и плоти, вяло подергивающая ногами. Воинственного коротышку прошило тяжелым копьем, меж звеньев кольчуги просачивались густые черные ручейки. Торопливо отведя взгляд, Коннахар проследил возможное направление полета копья и наткнулся на полуобрушенный балкон, лепившийся ярусом выше.

На балконе метались два человека, коим также выпала участь невольных спутников наследника трона Аквилонии. Там же на треноге громоздился невиданный счетверенный арбалет, заряжавшийся множеством стрел и похожий на чудовище с несколькими растянутыми в ухмылке зубастыми пастями.

Несмотря на панику и страх перед незнакомой местностью, у Эвье Коррента или Ротана Юсдаля достало сообразительности схватить подвернувшееся копье и метнуть его в существо, едва не прикончившее Конни. Бросал наверняка Эвье, имевший прирожденный талант к этой военной забаве. У Ротана правая рука до сих пор болталась на перевязи после удара гульскими когтями.

— Оставайтесь там! — требовательно крикнул Льоу. Юсдаль-младший, начавший спускаться по шаткой приставной лесенке, застыл на месте, растерянно оглядываясь через плечо. — Вернись назад, говорю! Эвье, пошарь там где-нибудь припасы к этому жуткому арбалету! Если есть — зарядите и направьте на стену, и стреляйте, стреляйте, они сейчас полезут снова! Коннахар, а мы с тобой…

Он повернулся к принцу — серебряные волосы растрепаны, ссадина на лбу запеклась кровью — и Коннахар заметил широкую алую полосу, расплывающуюся по лезвию длинного меча Лиессина Майлдафа. Однако что именно хотел сказать темриец, так и осталось неизвестным. Со скрежетом, от которого у Конни заныли зубы, в порушенную стену вцепились острые крючья еще трех штурмовых лестниц.

Дверги завыли и пошли на приступ.

Пробираясь между обломками, Конни вспомнил об обладателе шлема в виде драконьей морды. Должно быть, Льоу прикончил врага или сбросил его вниз. Совершенно непривычно было видеть Лиессина Майлдафа, сладкоголосого скальда, завсегдатая кабаков и покорителя девичьих сердец, в роли умелого воителя. Знать бы еще — как, собственно, здесь очутился сам Лиессин и двое других приятелей аквилонского принца? Но самый главный вопрос — где оно, это таинственное "здесь"? Далеко ли от Тарантии или от Рабирийских гор? Мельком Конни углядел зубчатый гребень огромного бастиона, крытые деревянные галереи, лестницы и движущиеся по ним вдалеке фигурки. Истинные хозяева цитадели должны заметить брешь в своей обороне и прислать отряд в подвергшуюся нападению башню. Хорошо бы они сделали это поскорее.

Не давало покоя и другое соображение. Последний раз хирд, гномье воинство, выходил на поверхность и принимал участие в сражении людей по меньшей мере лет сто или двести тому. Почему же тогда дверги штурмуют стены неведомой крепости? Как она называется? И кто, в конце концов, ее защищает?

… Одну из лестниц Конни и Льоу на удивление ловко — будто всю жизнь этим занимались — отпихнули от стены, воспользовавшись трофейной секирой и подобранным багром с хитроумным тройным зацепом на конце. Крючья, намертво впившиеся в черный с алыми прожилками гранит, никак не желали отцепляться. Тогда Лиессин попросту обрубил их. Уткнув багор и секиру в верхнюю перекладину, молодые люди поднажали, преодолевая сопротивление лестницы и тяжесть повисших на ней двергов. Металл пронзительно заскрипел по каменным зубцам; лестница грузно поехала в сторону, а спустя пару ударов сердца снизу донесся хрусткий удар и нестройный яростный вопль, вырвавшийся из десятков глоток. На другую, напрягая все силы, скатили обломок стены весом стоунов в двадцать — каменная глыба вдребезги раздробила деревянные перекладины, похоронив под собой всех, кто находился на них.