Однако осаждать крепость наместник не решился, а, расположившись лагерем неподалеку, выжидал.

Алексей Орлов на турок со стены крепостной поглядывал, поплевывая: – Боятся гололобые виду нашего грозного! Однако обеспокоенные случившимся маниотские вожди отрядили своих депутатов к главнокомандующему.

– Османы не отступили, а пошли к озеру, от которого вода по канавам к крепости истекает, – сообщили они Орлову. – Хотят они перерыть канавы те питьевые.

– Далеко ли до озера-то? – поинтересовался тот не доверчиво.

– По короткой дороге дюжина миль будет, – прикинули греки.

– Нет, – покачал головой граф, – в этакую даль я войска посылать не буду. Кровь людская воды дороже!

Да по правде сказать, и сил у него для такого поиска не было.

Вернулись депутаты маниотские к своим вождям ни с чем. Посовещались те и пошли сами отбивать озеро.

Два дня и две ночи дрались повстанцы и отогнали турок от водопровода, но было уже поздно. Отступая, турки перекопали и разбили все трубы. Наварин остался без воды… В те дни Алексей Орлов писал в Санкт-Петербург:

«Великая государыня! Хотя кроме крепостей вся Мо-рея и очищена от турок, но силы мои так слабы, что я не только не надеюсь завладеть ею, но и удержать завоеванные места…»

Тяжело вздыхая, он макал перо в чернила и, скрипя им по бумаге, продолжал: «Лучшее из всего, что мне можно будет сделать, это: укрепить себя сухим путем и морем; зажечь огонь во всех местах… пресечь подвоз провианта в Царьград и делать нападение морской силой. Трудно будет и сие провести в действо, если скоро не придет Эльфинстон».

После долгих раздумий Орлов решился на шаг крайний – грузить войска на суда.

Несколькими днями ранее он отправил на поиски Второй эскадры несколько кораблей под началом Спиридова. На остальные погрузили людей и припасы и вывели на внутренний рейд.

С черными кругами – следами бессонницы – под глазами выхаживал Орлов взад-вперед по палубе «Трех Иерархов», рядом курил трубку мрачный Самуил Грейг. Наконец Орлов остановился и, взяв голландскую трубу, навел ее на далекий теперь Наварин. В предметном стекле полыхали пожары. Отложив трубу, граф Алексей обернулся к Грейгу:

– Нынче нам остается, Карлыч, только одно – стараться всеми силами прервать подвоз провианта в Царьград да постараться еще, ежели возможно, возвратить державе издержки, употребленные на сию экспедицию.

– Прежде всего следует искать Спиридова! – ответил, не вынимая изо рта трубки, практичный Грейг.

В последнюю ночь обороны часть маниотских отрядов прорвалась с боем через турецкий лагерь и ушла в горы. С собой унесли они и священные для горцев знамена повстанческих легионов.

К 23 мая 1770 года в Наварине остались лишь часовые. Расстреляв по неприятелю последние заряды, они скинули со стен пушки, взорвали пороховые погреба и шлюпками добрались до стоявших в бухте кораблей. Чтобы огонь был жарче, корабельные артиллеристы били по городу брандскугелями.

– С первым способным люфтом надлежит плыть нам с рейда к острову Цериго, а далее к Кикладам! – советовал Орлову капитан «Трех Иерархов».

Двое суток, поджидая погоду, корабли стояли в бухте, а затем взяли курс на запад.

Выше острова Сапиенца обнаружили паруса. Немедленно сыграли артиллерийскую тревогу. Орудийная прислуга, изготовляя пушки к бою, затыкала уши ватой.

На неизвестном корабле, находившемся на ветре, завидев отряд Орлова, опустили грот-марсель и подобрали фок-марсель, выстрелив при этом из пушки по ветру. Головной «Три Иерарха», находившийся под ветром, в ответ спустил свой марсель и, подобрав грот, пальнул из двух пушек против ветра. На этом ритуал опознания завершился. Неизвестный корабль оказался «Ростиславом», только что закончившим свое затянувшееся плавание вокруг Европы*.

За Сапиенцей Орлов разделил отряд. «Надежда Благополучия» с частью транспортов под флагом контр-адмирала Елманова взяла курс на Ливорно, имея на борту наваринских обывателей, больных и раненых. Остальные же отправились на поиск спиридовскои и эльфин-стоновской эскадр.

Сам граф Алексей писал в эти дни императрице письма безрадостные: «Ныне не остается мне другого, как стараться запереть подвоз провианта в Царьград и стараться еще, если можно, возвратить государству издержки, употребляемые на сию экспедицию».

С уходом из Кронштадта Первой Средиземноморской эскадры забот там не убавилось. Теперь адмиралтейство, торопясь, готовило в далекое плавание следующую – Вторую эскадру.

Уже с 6 июля 1769 года адмиралтейств-коллегия затребовала из Ревеля три линейных корабля и два фрегата, которые надлежало снаряжать в экспедицию. В состав эскадры определили корабли: «Саратов», «Тверь», «Не тронь меня», фрегаты «Надежда» и «Африка», пинки «Чичагов», «Святой Павел», «Депровиденц».