– Но ничего другого нет, – заявила Джулия. – Только аспирин.

– Аспирин подойдет.

– Боюсь, это слишком слабое средство, его будет недо…

– Я сказал – аспирин подойдет!

– И вовсе не нужно на меня кричать.

– Извини. Я просто не очень хорошо себя чувствую.

– Ну, а я просто пытаюсь помочь, – Джулия отступила на шаг. – Но если вам хочется побыть вдвоем – вы так прямо и скажите.

– Нет, – сказал я. – Нам не хочется побыть вдвоем.

– Ну, я просто пытаюсь помочь, – Джулия повернулась к коробке с лекарствами и снова принялась в ней копаться. На пол опять полетели коробочки с таблетками и пластиковые бутылочки с антибиотиками. – Может быть, тут есть еще что-нибудь…

– Джулия, – попросил я. – Прекрати.

– А что я такого делаю? Что я делаю такого ужасного?

– Просто прекрати.

– Я только пытаюсь помочь.

– Я знаю.

Мае у меня за спиной сказала:

– Все, я закончила. До утра должно продержаться. – Потом она зевнула и добавила: – А теперь, если вы не против, я пойду спать.

Я поблагодарил Мае. Она вышла из комнаты. Я проводил ее взглядом. Когда я повернулся к Джулии, она протягивала мне стакан воды и две таблетки аспирина.

– Спасибо, – сказал я.

– Мне всегда не нравилась эта женщина, – призналась Джулия.

– Давай пойдем и поспим немного, – предложил я.

– Здесь только односпальные кровати…

– Я знаю.

Джулия придвинулась ко мне поближе.

– Джек, я хочу побыть с тобой.

– Я очень устал. Увидимся утром, Джулия.

Я пошел в свою комнату и рухнул на кровать, даже не раздевшись.

Как моя голова упала на подушку, я уже не помнил.

Спал я беспокойно. Меня всю ночь преследовали какие-то кошмары. Мне снилось, что я снова в Монтерее, снова женюсь на Джулии. Будто бы я стою перед священником, а Джулия, в белом подвенечном платье, подходит и становится рядом со мной, а когда она откидывает фату, меня поражает, как она прекрасна, молода, стройна. Джулия улыбается мне, и я улыбаюсь в ответ, чтобы как-то скрыть, что мне неловко. Потому что теперь я вижу, что она не просто стройная – она истощена до крайней степени. Ее лицо туго обтянуто кожей и похоже на голый череп.

Потом я поворачиваюсь к священнику, и оказывается, что это не священник, а Мае, она переливает из пробирки в пробирку разноцветные жидкости. Когда я снова посмотрел на Джулию, она разозлилась и сказала, что всегда не любила «эту женщину». Почему-то я чувствую себя виноватым. И винить во всем надо только меня.

Я ненадолго проснулся. Оказалось, что я весь вспотел, подушка промокла от пота. Я перевернул ее на другую сторону и снова заснул. И мне приснилось, как я сплю здесь, на кровати, а потом открываю глаза и вижу, что дверь в мою комнату открывается. Я вижу, что снаружи, в коридоре, горит свет. На мою кровать падает чья-то тень. Оказывается, что в комнату вошел Рики. Он стоит у моей кровати и смотрит на меня сверху вниз. Я не вижу его лица, потому что оно в тени. Рики говорит: «Я всегда любил тебя, Джек». Потом он наклоняется, чтобы прошептать мне что-то на ухо, но я понимаю, что на самом деле Рики хочет меня поцеловать. Он хочет поцеловать меня в губы, страстно, как любовник. Его губы чуть приоткрыты. Я вижу, как он облизал их кончиком языка. Я растерялся, совершенно не зная, что мне делать. Но тут в комнату вошла Джулия и сказала: «Что здесь происходит?» Рики сразу же отстранился и начал оправдываться. Джулия сильно разозлилась и сказала: «Не сейчас, дурак!» Рики снова что-то произнес, пытаясь оправдаться. Потом Джулия сказала: «Это вовсе необязательно. Оно само о себе позаботится». А Рики заявил: «В алгоритмах ограничения проявится действие коэффициента сжатия, если не выполнять периодическую глобальную оптимизацию». А Джулия сказала: «Оно не повредит тебе, если ты не будешь сопротивляться». После чего она включила в моей комнате свет и вышла.

Потом я снова был на нашей свадьбе, в Монтерее. Джулия стояла рядом со мной, в белом подвенечном платье. Я оглянулся, чтобы увидеть гостей, но позади нас стояли только наши дети, все трое. Дети радостно улыбались, счастливые и довольные. А потом я заметил, что у них на губах появились черные полоски, потом чернота растеклась вниз, окутала тела детей, как будто черными плащами. Они продолжали улыбаться, а я ужаснулся. Я подбежал к детям, но не смог сбросить с них черные плащи. А Николь спокойно сказала: «Пап, не забудь про поливальные установки».

Я проснулся, обливаясь холодным потом. Промокшие простыни подо мной сбились в комок. Дверь в комнату была открыта. На мою кровать из коридора падал прямоугольник света. Я посмотрел на монитор компьютера. Часы в углу показывали четыре пятьдесят пять утра. Я закрыл глаза и какое-то время полежал, но заснуть больше не смог. Лежать в мокрой постели было неприятно. Я решил принять душ.

За пару минут до пяти утра я встал с постели.

В коридоре было тихо. Я прошел к душевым. Двери во всех спальнях были открыты, что показалось мне несколько странным. Проходя по коридору, я видел всех спящих на своих кроватях. И во всех спальнях горел свет. Я увидел, что Рики спит, и Бобби, и Джулия, и Винс. Постель Мае была пуста. И, конечно, постель Чарли тоже.

Я зашел на кухню, чтобы взять из холодильника банку имбирного пива. Очень хотелось пить, горло болело и саднило. И почему-то немного бурлило в животе Мне на глаза попалась бутылка шампанского. И я вдруг подумал, что с этим шампанским, наверное, что-то не так. Я достал бутылку из холодильника и внимательно осмотрел пробку. Она выглядела совершенно нормально. Нет никаких следов вскрытия, ни следов прокола иголкой, ничего такого.

Просто бутылка шампанского.

Я положил ее обратно и закрыл дверцу холодильника.