Я хотел бы сказать Чарли кое-что относительно Рики, но через переговорные устройства меня бы услышали все. Такова неприятная сторона современных средств связи – твои слова может подслушать кто угодно.

– Эй, ребята! – окликнул нас Бобби Лембек. – Как там у вас дела?

– Разбираемся тут, что к чему. А что?

– Ветер ослабевает.

– Какая сейчас скорость ветра? – спросил я.

– Пятнадцать узлов. А было восемнадцать.

– Пятнадцать – не так уж мало, – сказал я. – Все в порядке.

– Я знаю. Просто предупреждаю вас.

В соседней комнате Рози спросила:

– Что такое термит? – она держала в руках пластиковую коробку, наполненную металлическими цилиндриками размером с большой палец.

– Поосторожнее с ними, – сказал Дэвид. – Наверное, это осталось после строителей. Видимо, они делали термитную сварку.

– Но что это такое?

– Термит – это смесь алюминия и оксида железа, – пояснил Дэвид. – Он дает очень высокую температуру горения – три тысячи градусов – и горит так ярко, что смотреть невозможно. Термитом плавят сталь для сварки.

– Много там таких штук? – спросил я у Рози. – Возможно, они нам пригодятся сегодня ночью.

– Там их четыре ящика. – Она достала один цилиндрик из коробки. – А как их поджигают?

– Осторожнее, Рози. Они в магниевой оболочке. Могут вспыхнуть от любого случайного источника тепла.

– Даже спичкой можно поджечь?

– Если хочешь остаться без руки. Лучше использовать сигнальные ракеты или осветительные патроны. Что-нибудь с фитилем.

– Понятно, – сказала Рози и скрылась за углом.

Счетчик радиации все еще щелкал. Я повернулся к умывальнику. Мае уже закрыла контейнер с изотопом и теперь переливала золотистую жидкость в бутылку из-под «Виндекса».

– Эй, ребята, слышите меня? – это снова был Бобби Лембек. – Я наблюдаю некоторую нестабильность. Ветер затихает. Скорость уже упала до двенадцати узлов.

– Хорошо, – сказал я. – Не нужно сообщать нам о малейшем изменении, Бобби.

– Просто я заметил нестабильность, вот и все.

– Я думаю, пока нам ничего не угрожает, Бобби.

Как бы то ни было, Мае должна справиться за несколько минут. Я подошел к компьютерному терминалу и включил его. Экран засветился, появилось меню. Я спросил:

– Рики, могу я вывести код роя на этот монитор?

– Код? – переспросил Рики. В его голосе мне послышались тревожные нотки. – Зачем тебе понадобился код?

– Я хочу посмотреть, что вы, ребята, туда наворотили.

– Зачем?

– Рики, бога ради, могу я его увидеть или нет?

– Можешь, конечно, можешь. Все версии кода в директориях через слэш после кода. Они запаролированы.

Я нашел нужную директорию. Но войти в нее не смог.

– Какой пароль, Рики?

– Пароль – л-а-н-г-т-о-н, все буквы строчные.

– Хорошо.

Я ввел пароль. И вошел в директорию, в которой были собраны все модификации программы, с указанием размера файла и даты изменений. Все документы были больших размеров. Это означало, что в них – все программы для разных аспектов системы роя. Потому что коды самих частиц обычно бывают маленькими – всего несколько строчек, на восемь-десять килобайт, не больше.

– Рики.

– Да, Джек.

– Где коды частиц?

– Их там нет?

– Черт тебя дери, Рики, перестань увиливать!

– Слушай, Джек, это не я занимался архивами…

– Рики, это рабочие файлы, а не архивы, – сказал я. – Скажи мне, где они?

Он помолчал немного, потом сказал:

– Там должна быть субдиректория Си-Ди-Эн. Коды в ней.

Я прокрутил страничку вниз.

– Вижу.

В этой директории я нашел список файлов, все – очень маленькие. Судя по датам модификаций, они начали создаваться около шести недель назад. А за последние две недели ничего нового не появилось.

– Рики, вы не меняли коды последние две недели?

– Да, примерно столько.

Я открыл самый последний документ.

– Вы делали краткие сводки?

Когда эти ребята работали в моей группе, я всегда требовал, чтобы они составляли краткое описание структуры программы на обычном языке. Такую сводку просмотреть гораздо проще, чем документацию внутри самого программного кода. К тому же, когда требуется сжато описать структуру программы, нередко удается решить логические проблемы.