— В лес? — Валенсо вздрогнул и плотнее завернулся в плащ. — Не пойду, даже за все золото Траникоса!

— Ну, хорошо. Мы возьмем с собой тридцать человек, чтобы нести сокровища, по пятнадцать из каждой команды и сейчас же отправимся в путь.

Белеза, внимательно наблюдавшая за тем, что происходит внизу, увидела, как Зароно и Стромбанни обменялись тайными взглядами, а потом быстро опустили глаза, подняв бокалы, чтобы скрыть свои зловещие намерения. Белеза обнаружила в плане Конана смертельно опасную слабость и удивленно спросила себя, как это он мог допустить ее. Может быть, он был просто уверен в своих силах? Но она знала, что он не вернется из леса живым. Как только сокровища окажутся в их руках, оба мошенника убьют этого человека, которого они так ненавидят. Она вздрогнула и сочувственно посмотрела на приговоренного к смерти. Было странно видеть этого могучего бойца, сидевшего там, внизу и пьющего вино, живым и невредимым, и знать, что он уже обречен на гибель.

Вся эта ситуация была нездоровой. Зароно свалил бы Стромбанни и убил бы его, будь у него шанс. И она не сомневалась в том, что пират также вынес смертный приговор Зароно и ее дяде тоже. Если бы Зароно оказался победителем, по крайней мере, она осталась бы в живых — но когда она посмотрела на корсара, который крутил свои усы, на лице которого сейчас проявились все гнусные черты его характера, она поняла, что не знает, что ей лучше выбрать: смерть или Зароно.

— Как далеко нам идти? — осведомился Стромбанни.

— Если мы выйдем немедленно, в полночь мы уже сможем вернуться, — ответил Конан. Он опустошил свой бокал, поправил пояс с оружием и взглянул на графа. — Валенсо, это вы сошли с ума и убили пикта в охотничьей раскраске?

Валенсо пораженно заморгал.

— Что вы хотите этим сказать?

— Значит, вы не знаете, что ваши люди вчера ночью убили в лесу пикта?

Граф покачал головой.

— Ни один из моих людей прошлой ночью не был в лесу.

— Во всяком случае, в лесу кто-то был, — пробурчал киммериец, вцепившись в стол. — Я видел голову пикта на дереве на краю леса, и на ней не было боевой раскраски. Так как там не было отпечатков сапог, я решил, что это произошло еще до шторма. Но там было множество других следов: отпечатки мокасин на влажной почве. Итак, пикты были там и видели голову на дереве. Это, должно быть, воины какого-то другого племени, иначе они забрали бы ее с собой. Если у них случайно заключен мир с племенем убитого, они, конечно, побежали в его деревню, чтобы сообщить обо всем.

— Может быть, они его и убили? — произнес Валенсо.

— Нет, конечно, нет. Но вы, как и я, знаете, кто и почему это сделал. Эта цепочка была обмотана вокруг обрубка шеи и застегнута на нем. Вы, должно быть, сошли с ума, если это сделали.

Он бросил на стол перед графом что-то, граф придушенно застонал, схватившись руками за горло.

— Я узнал печать Корзетты, — сказал Конан. — Одна эта цепочка укажет любому пикту, что это убийство мог совершить только белый.

Валенсо молчал. Он уставился на цепочку, словно это была ядовитая змея, которая может ужалить.

Конан некоторое время наблюдал за ним с мрачным выражением, потом вопросительно посмотрел на остальных. Зароно сделал быстрый жест, показывающий, что граф не совсем в своем уме. Конан сунул свою саблю в ножны и надел кожаную шляпу.

— Ну хорошо, теперь мы можем идти, — сказал он.

Оба морских грабителя опустошили свои бокалы. Они тоже спрятали свои клинки в ножны. Зароно положил свою руку на руку Валенсо и слегка потряс ее. Граф вздрогнул и внимательно осмотрелся, потом он оцепенело вышел из зала вместе с остальными. Цепочка болталась в его пальцах. Но не все покинули этот зал.

Белеза и Тина все еще сидели наверху лестницы и смотрели через балюстраду, они видели, что в зале остался Гальбро, ожидая, пока за остальными закроется тяжелая дверь. Потом он поспешил к камину и осторожно начал копаться в тлеющих углях. Наконец, он нагнулся, очень пристально рассмотрел что-то, затем поднялся, поспешно осмотрелся и вышел через другую дверь.

— Что он искал в очаге? — прошептала Тина.

Белеза пожала плечами, потом любопытство одержало верх и она спустилась в пустой зал. Мгновением позже она нагнулась над тем же местом, что и мажордом и увидела, что он изучал.

Это были обугленные остатки карты, которую Конан бросил в огонь. Каждое мгновение они могли рассыпаться, однако на них все еще были заметны светлые линии и пара слов. Слов этих она прочитать не смогла, но линии, казалось, представляли из себя гору или утес, а крестики вокруг, вероятно, означали лес или по крайней мере, группу стоявших друг возле друга деревьев. Она не знала, где находится эта гора, но по поведению Гальбро она заключила, что ему было известно это место. Он был единственным из форта, кто отваживался углубляться в лес на значительное расстояние.

В зное полудня, последовавшем за бурей, в форте было необычно тихо. Голоса людей за палисадом звучали приглушенно. Такая же усталая тишина царила и на берегу, где обе соперничающие команды, вооруженные до зубов, разделенные всего парой сотен футов, разбили свои лагеря. Далеко от берега, в бухте находилась «КРАСНАЯ РУКА» с горсточкой членов экипажа на борту, готовая при малейших признаках предательства выйти в море. Карака была козырной картой Стромбанни, его лучшей гарантией против возможных трюков его соперников.