Ярвенна содрогнулась, как будто ей стало холодно. Она отвела глаза от канцлера Стейра, стараясь подавить отвращение.

На Земле Горящих Трав Стейр был демиургом с неограниченной властью, и образ правителя-высшего существа нашел отражение в проекте его "имиджевого мифа".

Понятие "имидж правителя" и в прежней вселенской империи ивельтов было аксиомой политики. Положительный образ власти следует сознательно и расчетливо формировать в представлении народа. Имелись профессионалы, которые умели делать это тонко и эффективно, а не исходить неумелой лестью, что "нами правит мудрейший, величайший, милосерднейший властелин". Но Стейр довел идею "имиджа власти" до ее логического завершения. Он ни много ни мало создал для Земли новую историю и с помощью средств массовой информации, системы образования и уникальных методик психического контроля сумел внедрить ее в массы. Целью создания "имиджевого мифа", как в свое время назвал его сам Стейр, было вызвать у населения искреннее доверие к главе государства, уничтожить деструктивные настроения и заложить основу для созидательных идеалов.

"Миф о правителе должен раз и навсегда построить отношения между народом и властью на основе благодарности, вины и обязанности с одной стороны, благодеяния, прощения и опеки с другой. Ход истории — цепь случайностей, хаос, в котором постоянно возрастает энтропия. Люди должны осознать, что им неизбежно нужен великий лидер, могущий контролировать процесс. Великий лидер должен быть в состоянии противостоять как тупости и агрессивности каждого из своих подданных, так и разрушительности исторического процесса", — эта установка Стейра была передана группе специалистов, которые, собственно, и должны были построить миф.

Так родилась легенда, состоявшая из нескольких событий. Начиналась она псевдоисторией Земли до прихода Стейра к власти. На Земле Горящих Трав сохранилась память о появлении ивельтов, которые огнем и железом перекраивали весь мир, низлагали вождей, жестоко подавляли бунты. В мифе это преломлялось так: отсталые и слабые народы Земли страдали под гнетом мучителей, которые считали их расово неполноценными. Но и сами ивельты были насквозь коррумпированы и в борьбе за влияние пожирали друг друга.

И тут якобы появился Стейр, один из ивельтов, нонконформист, отважный бунтарь, свято верящий в добро одиночка. Он уже тогда начал противостоять "тупости и агрессивности" жалкой толпы, до которой со всем жаром сердца должен был достучаться, и одновременно жестоким, надменным полубогам-собратьям. Его милосердие и свободолюбие разбило, наконец, лед. В одном из мегаполисов ему удалось поднять массы, вспыхнуло восстание.

Но когда на город были нацелены ракетные установки, народ сдался на уговоры властей, поверил в обещание пощадить бунтовщиков, если они выдадут одного лишь Алоиза Стейра. Толпа согласилась на это, хотя многие в ней были обязаны Стейру жизнью, многим он открыл глаза на правду. Бунтовщиков, правда, предательство не спасло. Выдав Стейра, они лишились вождя, а коррумпированное правительство и не думало выполнять свою клятву, залив кровью улицы мегаполиса.

Собратья оставили Стейру жизнь, только для того чтобы унизить его еще сильнее. Он сидел в тюрьме, перенес жесточайшие пытки. И все же Стейр простил людей, за которых пострадал.

Дальше миф повествовал о стечении обстоятельств, воспользовавшись которыми, Стейр совершил, наконец, переворот: не силой народа, а благодаря тому что сумел переубедить и чисто по-человечески восхитить своей стойкостью нескольких заправил, составлявших тайную оппозицию тогдашнему лидеру. В итоге, захватив канцлерское кресло, Стейр подарил когда-то предавшим его людям права, свободы и защиту от бед, а самих ивельтов освободил от коррупционной верхушки и вернул их на путь высшего вселенского принципа.

Укоренившись в обществе, этот миф должен был порождать у людей чувство вины: таким образом, любое выступление против канцлера становилось подобием когда-то совершенного коллективного предательства, проявлением тупости и агрессивности масс, которому Стейр противостоял из милосердного желания дать тем же самым массам счастье и процветание.

Когда Ярвенну и Сеславина снова привели в комнату для свиданий, агент принес им небольшой плоский экран — он назывался порт. "Жалуетесь, что никто не отвечает на ваши вопросы? — недавно спрашивал Стейр Ярвенну. — Я пришлю вам порт. У вас там, на руинах древней цивилизации, есть такие? Ладно, просвещайтесь, найду время — поговорим…".

"Запрос даете голосом, а результаты вам выдадут текстом, и сразу переведут на ваш язык в нижней части экрана", — пояснил агент и ушел.

— Эта штука может нам наврать с три короба, — хмуро сказал Сеславин. — С чего начнем? С канцлера?.. А знаешь, что он мне напоминает? — парень развел закованными в цепи руками. — Манекен. И лицо такое же неживое, гладкое, и краски кукольные… Мы же не знаем вообще, что это за мир. Вдруг они научились делать живых кукол?

— Тебе книжки надо сочинять, — улыбнулась Ярвенна. — А потом выбрали куклу в правители, чтобы от каждого ее шага зависела судьба миллионов?

— А пес их знает… — буркнул Сеславин. — Может, они тут как раз такие и есть, что ими правит кукла. Давай лучше потряси порт, посмотрим хоть, как этот канцлер тут верховодит.

Ярвенна сказала в порт:

— Алоиз Стейр?

И отпрянула от экрана: с бешеной скоростью по нему понеслись строки и объемные изображения.

Сеславин встал с кресла и пересел к Ярвенне на диван, заглядывая через плечо. Девушка немного подвинулась, чтобы ему было удобно.

— Алоиз Стейр сделал пожертвование на дом престарелых…. Алоиз Стейр во дворе интерната для неблагополучных детей. "Мне нужны честные и верные люди", — сказал он, обнимая за плечи воспитанника… Алоиз Стейр лично проверяет состояние бесплатных больниц для бедных… Алоиз Стейр…