– Вы можете побыть здесь, – сказал Джош-библиотекарь. – Там, в углу, есть коробка с зимними вещами. Выберите что хотите. Но предупреждаю – нельзя таскать продукты из холодильника! Это обед сотрудников библиотеки, и я обязательно узнаю, если вы что-то украдете.

Сделав это предупреждение строгим тоном, он покинул комнату и закрыл за собой дверь.

Джош и Жасмин остались вдвоем в небольшом помещении, освещенном единственной тусклой лампочкой, которая скорее подчеркивала, чем рассеивала полумрак. Жасмин вдруг вспомнила, что несколько дней назад они стояли вот так же в ее доме на Сто девятой улице и по углам прятались тени, а за дверью их караулили репортеры.

Это и, правда оказался холл, и он вел в небольшую комнату. Там гостеприимно горел теплый свет, и они, не сговариваясь, прошли в следующее помещение.

Комната могла бы служить декорацией для одного из романов Джейн Остен, потому что походила на прообраз всех кабинетов в доме любого писателя девятнадцатого века. Жасмин оглянулась, словно ожидая увидеть привидение Толстого, Эдгара Аллана По или самой Джейн Остен, пожелавшее присоединиться к беседе. В конце концов, они находятся в публичной библиотеке, и где, если не здесь, должны бродить призраки великих писателей прошлого? Жасмин вспомнила о Шекспире и решила, что явись он – ей не стыдно будет показать ему эскиз платья Джульетты для сцены на балконе. Почему-то она ощущала уверенность, что поэт понял бы ее настроение и одобрил бы наряд.

Вся мебель в комнате была тяжелая, красного дерева. Резная вешалка, на которой громоздились куртки и пальто. Жасмин без труда нашла взглядом ту одежду, в которой Джош пришел на работу. Под вешалкой, как и говорил библиотекарь, стояла наполненная до краев коробка с зимними куртками, шапками, шарфами и прочими нарядами зимы. Единственным предметом, выбивавшимся из обстановки, был маленький холодильник, сердито гудевший в углу.

В некотором замешательстве Жасмин обнаружила, что в комнате нет окна и ничто не сможет отвлечь ее от Джоша, который опустился рядом с ней на диван и близость которого она чувствовала слишком остро, почти болезненно.

– У меня мурашки по спине бегают, – негромко произнес Джош, продолжая разглядывать обстановку. – Так и кажется, что сейчас из стены покажется Шекспир и скажет мне пару ласковых из-за моего жалкого Ромео.

– Неправда, он вовсе не жалкий! – возразила Жасмин, невольно осознавая, сколь сильно она соскучилась по этому мужчине. Непроизвольно тело ее тянулось к нему, чуть-чуть продвигаясь на диване. Она собрала всю силу воли, чтобы остановить процесс.

– Ты еще не видела меня на сцене, – печально возразил Джош. – Репетиции начинаются на следующей неделе.

Жасмин не могла терять время на разговоры о театре и ролях. Паника опять подбиралась к ней, и она чувствовала непреодолимое желание спрятаться в коробке под вешалкой.

– Джош, мы не можем быть вместе, – выпалила она. – Мне жаль, но это так.

– Погоди…

Но Жасмин неслась дальше.

– Когда я увидела тебя там, среди фотографов, я поняла, что это другой ты. Незнакомец. Ты был великолепен! И они все обожали тебя. И ты был на своем месте, ты принадлежал всем и этому яркому и шумному миру. А я… – Она помедлила, сердце колотилось как ненормальное. – Я убегала по переулку, и меня тошнило от страха. Как смогла сдержаться и не вывернулась там же наизнанку, до сих пор не понимаю. И ведь за мной охотился всего один репортер!

– Прости, я должен был что-то сделать. Мне жаль… – Джош нахмурился и придвинулся ближе, словно пытаясь защитить ее.

– Нет! Перестань! – Она оттолкнула его. – Видишь? Тебе жаль! А я не хочу, чтобы ты жалел меня и жалел о той жизни, которую ведешь. Разве ты не понимаешь? Когда ты со мной, ты не можешь быть звездой, не можешь быть собой. А я… когда я с тобой…

– То тебя тошнит в переулке, – мрачно закончил за нее Джош. Он взлохматил волосы и опустил голову на руки. – Я не стараюсь привлекать к себе внимание, поверь мне. И я не эгоманьяк, который жить не может без восхищения окружающих. Это просто часть моей работы. Но я могу избавиться от внимания публики. Если я уйду из кино на несколько лет…

Жасмин закрыла глаза, потому что комната вдруг поплыла перед ней.

– Так нельзя. Актерство – твоя жизнь, твое призвание, и я не хочу быть тем, кто отберет у тебя любимое дело.

– Да мне плевать на дело! Я думаю о нас!

– Нет-нет, не говори так! Ты очень трепетно относишься к своей профессии, и это нормально. Кто из нас не мечтал иметь поклонников, быть в центре внимания…

– Ты когда-нибудь мечтала об этом?

Вопрос застал Жасмин врасплох. Как-то ей раньше не приходило в голову, сама ли она хочет ото всех спрятаться или прячется, потому что того требуют ее расстроенные нервы?

Но Джош и не ждал ответа.

– Скажи мне, чего ты хочешь? Или какой ты хочешь быть? Такой же, как сейчас? Или стать чем-то большим? Измениться?

Она печально качала головой:

– Джош, я никогда не сумею выйти к публике и быть с тобой. Я надеялась, что смогу, но не получилось. И не получится. Одна мысль о том, что люди будут смотреть на меня, вызывает дурноту.

– Все дело в нем? В библиотекаре?

– Да нет, при чем тут он? Он считает меня сумасшедшей. Ну, тебя он тоже записал в компанию местных психов, но не в нем дело.