Шрифт:
– Вы мешаете мне пройти! Пропустите! Я спешу…
– Я вас никуда не отпущу, пока не примите эти цветы и не выслушаете все комплименты в свой адрес!
– Белые розы… Ах, как я люблю белые розы…
– Вы прекрасны, как весенний рассвет! Вы нежны, как лепестки ландыша! Ваши глаза голубые, как океан. Но в них гораздо легче утонуть…
И плевать, что пару лет назад, Лена вычитала что-то подобное в книге "Как закадрить чиксу", найденную в портфеле одноклассника. Ничего более приятного она ещё не слышала…
– Ну вот, я всё сделал и сказал. Теперь можете идти…
– Но куда?
– Куда собирались.
– Но зачем?
– Но ведь вы спешили?
– Уже нет.
– А идти, всё-таки собираетесь…
– Собираюсь… С вами… Меня зовут Лена…
– Очень-очень приятно! А меня – Дмитрий, – жадно целуя её руку.
– Рада знакомству. Так куда? – смеялась она.
– Ко мне?.. – с самодовольной улыбкой спросил парень.
– А почему бы и нет…
Лена ещё никогда так просто не сдавалась. "Ко мне?" – спросил бы другой, и тут же получил смачную оплеуху. Почему она так ответила этому нагловатому, самодовольному хоть и очаровательному незнакомцу – навсегда останется загадкой. Особенно – для неё самой…
Наверно, что-то в нём было. Но что? Чистый, почти детский взгляд? Нежные и в то же время грубоватые черты лица? Слегка закрученные коричневатые волосы? Наивная улыбка, в которой то и дело расплывались его в меру пухловатые губы?
Лена говорила о своих мечтах, о прекрасной, сказочной жизни, о весеннем солнце… Дима молча шёл рядом, изредка соглашался с ней.
Хотелось узнать друг о друге что-то ещё до того, как они станут одним целым… Но зачем омрачать столь величественные секунды обыденными годами?
Дима знал многих женщин. Любил их, когда-то. Однажды был женат. Но брак не продлился и года. Казалось бы – ничто не способно удивить его… Но почему тогда так сильно бьётся его сердце?
Нет, они никогда не будут счастливы друг без друга. До сегодня, жизнь казалась лишь тенью, скучным сном, пустым отголоском своих не родившихся чувств…
Любовь? Разве это любовь?
Любовь – это слово, абстрактная нереализованная материя, эфир…
Нет, не любовь связала их. Что-то во сто крат большее и в тысячу – ощутимее… Понимание того, что жизнь без человека потускнеет, сменит свой разноцветный блеск на сереющие грустью монотонно текущие дни. То родство, возникшее из неоткуда, навеки сковавшее две противоположности в одну. То чувство зависимости, когда ты, с трепетом в сердце, внемлешь каждому слову, каждому вздоху, не смея пошевелиться, не имея права ослушаться…
Тёплая, нежная рука прикоснулась к плечу…
Лена с трудом подняла веки.
– Жива! Слава Богу!..
Рыжков Александр Июнь – Октябрь, 2006 год
ПРОФИ
В жизни не встречал человека интересней и многогранней Георгия Васильевича. Золотая душа! Добрый, отзывчивый, весёлый. Сколько таланта! Сколько сценариев он написал! Сколько фильмов снял! Голова кругом идёт!
Я познакомился с ним вчера. Море удовольствия получил. Мы с ним несколько часов подряд о возвышенных понятиях спорили. У нас, оказывается, очень много общего. Он творец, а я варвар. Он поэт, я прозаик. Он любит жизнь во всех её проявлениях, а я нет. Я люблю мёртвые материи – свинец, пластик, стекло… Он любит солнечный свет, я люблю ночной мрак… Но ведь в этом и есть родство. Самое что ни на есть близкое…
Он сидел в своём кресле-качалке, курил кубинскую сигару и ежесекундно мерил меня взглядом. Только мне до сих пор не ясно: что же выражалось в этом взгляде? Неприязнь? Страх? Уважение? Презрение?
– Думаешь, всё так просто? – оглушил он меня твёрдым голосом, – Пришёл, увидел, победил?!
– Ну, можно и так сказать… – огрызнулся я.
– Так знай, мальчишка, с развалом Римской Империи многое изменилось! Очень многое…
– Ну да, телевидение появилось, компьютеризация, кибернетика там всякая, домашние роботы уборщики и всё такое…
– Да засунь ты себе этого робота уборщика знаешь куда!!? – Вспылил Георгий Васильевич и вскочил с кресла.
Я молча наблюдал за его нервной ходьбой по полупустой комнате. Наши глаза встретились. Сколько ярости и упрямства было в его взоре! Мучительное молчание продлилось полминуты, а может и вечность…
Он вновь заговорил, пренебрежительно став ко мне спиной и глядя то ли в стену, то ли в слегка приоткрытое окно…
– Изменилось, мой мальчик, многое. Но не в технологиях дело… – он медленно выдохнул дым.
– А в чём?
– В мышлении! – Вдруг крикнул он, испепелив меня взглядом.
Никогда ещё я не ощущал себя таким ничтожеством и невеждой, как в ту долю секунды. Мне захотелось мгновенно прекратить наш разговор, тем более – времени оставалось не более получаса. Но что-то внутри меня не разрешило, не позволило…