Такого поворота событий Фелисити не хотела и потому молча смотрела, как Дивон подтащил труп к ручью и толчком отправил его по течению. Тело заколыхалось, медленно погружаясь в черную мутную воду. Все было кончено.

Фелисити не могла оторвать глаз от сомкнувшихся вод, на которых блеснул свет вновь появившейся луны. Из груди девушки вырвался глубокий вздох.

– Мы… ничего над ним не скажем?

Дивон вытер руки об изорванную и окровавленную рубашку и лишь после этого посмотрел на испуганную Фелисити.

– Если вам так невмоготу – скажите. – Капитану Блэкстоуну по долгу службы приходилось хоронить немало солдат как своих, так и чужих, и для каждого из них у него всегда находилось несколько слов; к этому же человеку он не чувствовал ничего, кроме презрения. Вряд ли что-нибудь доброе могла сказать о нем и Фелисити.

– Может быть – «покойся с миром»? – предложила она и сменила тему: – А что теперь?

– Выкинуть седло. – Дивон умело освободил животное от лишней тяжести, взял седло и седельную сумку и все швырнул в ручей. – Лошадь надо будет спрятать до утра, покуда мы не отправимся.

– Отправимся? – Фелисити поспешила за капитаном, твердой рукой ведущим лошадь обратно. – Но мы не можем ехать так скоро! Сисси все еще очень слаба!

– В таком случае, ее мы оставим.

– Но я…

Дивон обернулся так резко, что девушка с размаху уткнулась ему прямо в грудь.

– Завтра же, с утра, янки начнут разыскивать своего сержанта. Дай Бог, если поначалу они подумают, что он просто пропал. Но нам на это рассчитывать нечего: скорее всего, мерзавец успел поделиться своими гнусными планами с кем-нибудь из товарищей, и утром они непременно нагрянут в Ройял-Оук. И для плантации, и для ее обитателей будет лучше, если к утру нас здесь не будет.

– Вы правы, – тихо откликнулась девушка.

– Что-о-о? Неужто я не ослышался? Неужто вы действительно со мной согласны?

Фелисити, которая не могла видеть в темноте капитана, ничуть не сомневалась в том, что сейчас на его лице играет знаменитая наглая усмешка, и, подняв повыше голову, не оборачиваясь, она зашагала к виднеющемуся вдали лесу.

– Рыженькая, эй! – Ненавистная кличка заставила ее прибавить шагу, и лишь горячая властная рука остановила это слепое движение. – Дом в противоположной стороне, слышишь?

Зловонное дыхание и грубые руки душили ее, и, сколько Фелисити ни билась и ни кричала, вырваться она не могла. Тогда она стала умолять, просить, но напрасно: человек лишь смеялся и все глубже втягивал ее в водоворот переплетенных рук и ног.

– Нет! Нет! Пожалуйста, не надо! – кричала и не могла докричаться Фелисити.

Неожиданно ее подняли горячие сильные руки, и даже сквозь страх и сон девушка узнала знакомый и желанный запах того, кто ее держал.

– Рыженькая. Рыженькая, проснись, это только дурной сон!

Голос был спокоен и ласков, он давал уверенность и негу. Фелисити отчаянно вцепилась в обнимавшие ее руки.

– Не отпускай меня, пожалуйста, не отпускай!

– Я и не собираюсь. Лучше сама прижмись ко мне покрепче.

И Фелисити обхватила руками его шею, наслаждаясь тем, что он нежно, как ребенку, поглаживает ей спину и волосы. Ночью она капризничала и хотела сразу же пойти спать, но Дивон заставил ее прежде замыть кровь в сарае, на что Фелисити очень обиделась и стала уверять его, что ночной инцидент ее больше совершенно не волнует. Но теперь капитан – увы! – знал правду, ибо ее крики разбудили его, спавшего в соседней комнате.

– Не позволяй ему больше приходить ко мне, – затихая, всхлипывала она.

– Не позволю, не бойся, малышка. Ты в полной безопасности. – В такой безопасности, в какой может находиться человек посреди вражеского лагеря. Впрочем, вероятно, она не станет упрекать его в этой невинной лжи и не захочет разрушить слабую иллюзию спокойствия – на волшебных просторах ночи ничто не кажется невозможным.

Однако следующие ее слова доказали капитану, что Фелисити еще сохранила ощущение реальности; откинувшись, чтобы видеть его лицо, она спросила:

– Я убила его? Да, убила, – сама себе ответила девушка, и голос ее прозвучал спокойней, чем он ожидал.

– Ты спасла мне жизнь. – Дивон, улыбаясь, оправил ее бледное лицо в рамку густых золотистых волос. – У тебя не было иного выбора, – добавил он чуть настойчивей. – Не было.

В комнату заглядывала луна, заливая все вокруг призрачным серебристым сиянием, а Дивон, как в первый раз, видел в этом сказочном свете ее большие глаза, окаймленные мокрыми ресницами, маленький нос и щедрый припухший рот с дрожащей нижней губой. Руки его сжали белые хрупкие плечи.