— Ну, как ты… Ну… Епископат, понимаешь? Ну…

— Тогда жди беды. Мне — лично — без разницы. Или доспехи — или многоженство. Или будет плохо всем.

— А в цирк?

— Завтра? Что я там не видел?

— Ну… Цирк очень интересен…

— А что в цирке может быть интересного? Прирежут пятёрку быков, а под конец — дикую кошку…

— О, господин Меркулий. Смею заверить, что цирк тут — совсем не то, что на празднике Нового Халата. Там и фокусники, и акробаты…

— Балаган?

— Ну, почти.

— Сходим.

— Идем.

Мастер Арка тихо посапывал в высоком кресле. Дух его бродил далеко-далеко, но тело остались тут.

Растолкали тело. Дух вернулся из странствий.

— Мастер, ты с нами завтра в цирк пойдешь?

— А то, — с готовностью ответил орденец, норовя повернуться и заснуть вновь.

— Тогда проводим гостя до кареты, — привязался дипломат.

— Какой кареты? Я верхом! — Меркулий на дух не выносил тесного пространства.

— Верхом- верхом-верхом… Но лошадь, чур, моя…

Вышли. Посадили. Мастер Припуц наложил заклинание удержания в седле. Не расшибется. По бокам смирной и здоровенной как сундук кобылы еще встали ливрейные, схватились за стремена. Проводят в лучшем виде — не хуже чем в карете доберется до дома.

— Ты что про цирк-то начал? — уже по возвращении в гуляльный зал сварливо осведомился старик.

— Ну, не на карусели с качелями его же тащить? А там музыка, шум, беготня, огни… Глядишь, и выболтает чего, — с чувством достоинства отозвался Апуни. (Не всякий так сможет держаться с мастером Арка. В смысле — достоинством хвастать.)

— Что ему выбалтывать? Он-то ничего не представляет из себя. Ты, что, хотел, что б за жонглершу он тебе наложницу свою дал попробовать? А?

«Старый хрыч, — подумалось чиновнику, — откололся, гад, когда мне с Меркулием пришлось одному пить, а теперь ждет ошибки. И слова не просто так сказаны. Этот рак вареный, „Ничего не представляет из себя“, на меня намекает. Ну, погоди…Сейчас я покажу, кто тут главный.»

— А что у вас с доспехами?

— Я уже говорил.

— Говорил: «Не получается пока», а подробней?

Припуц незаметно сжал кулаки, вонзив ногти в ладони. Каждое ничтожество, сшившее себе мундир с серебряными пуговицами, норовит командовать. Палатаначальник департамента внутренних вопросов. Не велика фигура! Воротничок даже не гофрированный, а отложной на парадных выходах носит, из простых вышел! Но — сразу жаловаться в орден Лив побежит: «Не помогает, Припуц, не справляется! Вашим исторцам обиды чинит». Маг собрался, успокоился и начал преувеличенно подробный отчет:

— Трудный вопрос. Невозможно ремесленникам объяснить, почему именно такие доспехи нужны. Оружейники пускаются сразу в сравнительный анализ этих доспехов с данским старьём из деревяшек заговоренных. Один там перешёл на шёпот и начал мифриловую кольчугу мне сватать. Другой панцирь из шариков выдумал: болт попадает в грудь — и к ногам падает, словно июньский жук, а из спины со скоростью арбалетной стрелы вылетает кусочек серебра. Или свинца.

Плохо, что драконов нет. Да и из одного-двух много доспехов не понаделаешь. У Вольных, да, есть нужные доспехи. Много. Но ведь не продадут. Семейные. Векам копятся. Сносу им нет, как и золотым украшениям.

— Ну, не скажи! — Обрадовался смете темы, которую сам и замутил, утомленный пьянкой Апуни, — мои пальцы, знаешь, как золото едят? Вот на перстне изнутри были гномьи руны — пять лет носил — стёрлись!

— Бывает, — быстро согласился маг, и, что бы собеседник не заметил допущенную по пьяному делу оплошность, постарался перевести разговор в другое русло:

— Значит, завтра в цирк? Будем надеяться, что узнаем от нашего Мерчика нечто новое. Пойду отдыхать. До утра, господин Апуни. — И по-особому помахал рукой на прощанье осоловевшему уже дипломату.

Напоминание о цирке и слабенькое заклятие похотливости подействовали. Чиновник удалился к себе в покои и стал оттуда громко требовать служанку для «поправить постель».

Вряд ли он теперь вспомнит, что проболтался о полученной от гномов пять лет назад взятке.

На следующий день Мастер Оптик, взяв с собой ученика, отправился на знаменитую

осеннюю Острагскую ярмарку.

Городские ярмарки в империи — это что-то. Кажется у любого купца, оказавшегося на любой из них, единственная задача и цель — оставить всех и каждого без медного грошика. Но ярмарка ярмарке — рознь. Острагская, например, гордится тем, что тут не встретишь торгующих нелюдей. Или деревенщину, припершегося сбыть вскормленную летом коровенку.

Степенные купцы большими караванами прибывают в северную столицу империи по четырем трактам. Здесь нет золотых украшений, пряностей и специй, хитрых замков и капканов гномов или мехов из тундры. Но по богатству и площади торгов только Скаргеской уступит эта ярмарка. Да и то, лишь потому, что там останавливаются купцы из южных пределов.